Читать «Потоп» онлайн - страница 227

И, несмотря на гнев, он вздохнул с облегчением, так как только теперь понял, что его жизни ничто не угрожает, и решил этим воспользоваться.

Между тем они снова пустились рысью и через час увидели двух всадников, из которых каждый вел по паре вьючных лошадей. Это были люди Кмицица, высланные им раньше из Пильвишек.

— Ну, что у вас? — спросил их Кмициц.

— Лошади наши страшно устали, ваша милость, мы до сих пор не отдыхали.

— Сейчас отдохнем.

— Там на повороте какая-то избушка, не корчма ли?

— Пусть вахмистр едет вперед корчму приготовить. Корчма не корчма, а нужно остановиться.

— Слушаюсь, пане комендант.

Сорока пустил лошадь рысью, а они поехали за ним шагом. С одной стороны князя ехал Кмициц, а с другой Лубенец. Князь совершенно успокоился и не заводил больше разговора с паном Андреем. Он, казалось, устал от дороги или от того положения, в котором находился, — слегка опустил голову на грудь и прикрыл глаза. Но иногда он искоса поглядывал то на Кмицица, то на Лубенца, — которые держали поводья его коня, — как бы соображая, которого из них легче будет опрокинуть, чтобы вырваться на свободу.

Между тем они подъехали к строению, стоявшему у дороги, на полянке. Это была не корчма, а кузница и колесная мастерская, где обыкновенно останавливались проезжие, чтобы подковать лошадей или починить телегу. Между кузницей и дорогой был небольшой двор, изредка поросший вытоптанной травой; остатки телег и испорченные колеса были разбросаны то тут, то там по всему двору, но из проезжающих не было никого; только лошадь Сороки стояла, привязанная к столбу. Сам Сорока разговаривал у кузницы с кузнецом-татарином и его двумя помощниками.

— Вряд ли нам удастся хорошенько накормить лошадей и самим поесть, — сказал князь, — мы здесь ничего не найдем.

— У нас с собой съестные припасы и водка, — сказал Кмициц.

— Это хорошо. Нам надо будет набрать сил.

Между тем они остановились. Кмициц засунул за пояс пистолет, соскочил с седла и, отдав жеребца Сороке, снова схватился за уздечку княжеского скакуна, которого, впрочем, Лубенец не выпускал из рук.

— Соблаговолите, ваше сиятельство, сойти с лошади, — сказал Кмициц.

— Это зачем? Я буду есть и пить с седла! — сказал князь, нагибаясь к нему.

— Прошу на землю! — грозно крикнул Кмициц.

— А ты в землю! — страшным голосом крикнул князь и, с быстротой молнии вырвав из-за пояса Кмицица пистолет, выстрелил ему в лицо.

— Господи! — крикнул Кмициц.

В ту же минуту князь пришпорил лошадь, так что она взвилась на дыбы, как змея, изогнулся на седле и изо всей силы ударил Лубенца пистолетом в лоб.

Лубенец отчаянно вскрикнул и свалился с лошади.

Прежде чем остальные поняли, в чем дело, прежде чем они успели опомниться, князь, растолкав их, промчался, как вихрь, по направлению к Пильвишкам.

— Лови! Держи! Бей! — раздались дикие голоса.

Трое солдат, которые еще сидели на лошадях, погнались за ним, а Сорока схватил прислоненное к стене ружье и прицелился в беглеца, или, вернее, в его лошадь.

Скакун вытянулся, как серна, и несся с быстротой стрелы. Раздался выстрел, Сорока бросился сквозь дым вперед, чтобы лучше разглядеть результат, но, постояв с минуту, воскликнул: