Читать ««На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений» онлайн - страница 23
Алла Сергеевна Головина
«Нет лучей, но отраженный свет…»
Нет лучей, но отраженный свет Бьет от стен напротив, известковых… Над кроватью стертые подковы Счастье приносили много лет. Тень у ног пуста и коротка, А лицо прозрачнее и суше, Зеркало покажет у виска Сеть морщин, что стянет и задушит. И поверю — будет тот же свет, Белый и слегка голубоватый… С черным бантом на столе портрет, Для тебя заказанный когда-то. Вот портрету будет нипочем Состязаться с тою, на постели. Пятна проступают еле-еле — Ретушь сняла крылья за плечом. Только ты, что и меня забыл И его не получил когда-то, Будешь помнить шелест белых крыл, Мертвый свет руки голубоватой… 1935
«Письмо наизусть не пропеть…»
Письмо наизусть не пропеть, Поднимая глаза на раёк. Написано несколько строк, Что и в сердце не смеют звенеть. Татьяна, вслед за тобой, Хоть тысячу раз повторяй, Не взлетит потолок голубой, К райку не приблизится рай. От сердечного этого жара, От бессонного жара глаз. Ни косы твоей, ни пеньюара, Ни наперсницы в этот час… И не встретиться через годы Ни в гостиной, ни на балу… Только песенка с огорода, Только пяльцы твои в углу. Этой девочки деревенской Больше рядом со мною нет… Ленский… Сероглазый и не поэт. Мы остались вдвоем на свете, Познакомимся и поймем: Мох на брошенном пистолете, Осыпается белый дом… Ничего уже не исправить, Не писать до зари без сна: «Я люблю, для чего лукавить? Я — чужая, я неверна…» 1935(?)
«Придет пора, и будет чист…»
Придет пора, и будет чист Твой мир, простертый на закате, И стих, что станет не речист, Заговоривши об утрате. Презрев в последней тишине Свою любовь, свои измены, Оскудевающие вены Забудет сердце в полусне. И голос будет иссякать, Слова, что угли, потухая, Золою заметут тетрадь. И вот впервые, не вздыхая, В какой-то день, в какой-то час Услышишь ты иные звуки, В последний раз взметнутся руки И веки устрашенных глаз… И будет мерно холодеть Прекрасный сон самозабвенья, Уже привычные виденья Не устают сверкать и петь… И перед зеркалом своим, Волос раскладывая свитки, Ты, как музейный Серафим С ненумерованной открытки. Твоя душа, поклажу сил Земных отбросив без усилья, Колышет синие надкрылья Над парами скрещенных крыл… 1935
«Отчаялся день — не расцвесть…»
Отчаялся день — не расцвесть. Не в солнечном прежнем обмане, — Ты — в комнате, в белом тумане, Сегодня такая, как есть. И вот как ты нынче живешь, Когда не царит вдохновенье, Когда отступившая ложь Оставим мертвые тени У глаз и у губ, а с плеча Исчезла умелая ретушь Крыла, что несла, волоча, Ты взмахом небрежным по свету. Ну что же? — Теперь умереть. Ты жалуешься на усталость, Утратив пернатую малость, Где даже руки не согреть. Ты пальцами шаришь вокруг, Но нету луча за тобою, И комната не голубою, А серою кажется вдруг. Умри. Это осень пришла. Три месяца будет все то же, А зимнее солнце поможет Тебе, ты отыщешь крыла. И там, и в раю, где такие, Налгавшие людям во сне, Приняв за фиалки, втайне Рвут звезды за стебли тугие… 1935
