Читать «На прозрачной планете» онлайн - страница 24

На склоне было множество препятствий, словно нарочно придуманных. Машина преодолевала любые с неизменным искусством. Местами ей приходилось делать двойные, даже тройные прыжки. Только прикоснулась к грунту — и снова парит… в воде. Мнимые пассажиры (всем сидящим в экранной комнате по-прежнему казалось, что они путешествуют под водой) то и дело аплодировали машине и Ходорову.

Мы с Сысоевым не аплодировали и не восхищались. Вообще мы смотрели не вперед, а назад. На заднем экране, в дымке взбаламученного ила, смутно виднелись пласты пород: гладкие песчаники, губчатые известняки, плитчатые сланцы, мел, ракушечник, пески, глины черные, бурые, серые, желтоватые, зеленоватые, голубоватые. Изредка прожекторы освещали какие-нибудь окаменелости.

— Глубина тысяча двести семьдесят — диктовал я. — Пласты известняка. Отпечаток спиральной раковины. Вероятно, гигантский аммонит. Продолговатые раковины белемнителлы. Предполагаю верхние меловые отложения.

Сысоев торопливо чиркал пером.

— Вы уверены, что это был аммонит? — переспрашивал он. — Я не разглядел. Стоит ли записывать? Юрий Сергеевич, убедите Ходорова остановить машину. Так нельзя работать. Это же пустая трата времени.

Сам я хуже всего работаю в тихой комнате за письменным столом. Дома все мешает; шепот, шаги в коридоре, грохот грузовика на улице. Я успеваю гораздо больше, когда времени в обрез, собирается гроза или донимают комары, В трудных условиях как-то мобилизуешься, забываешь обо всем постороннем. А Сысоев, видимо, не умел приспосабливаться, привык к неторопливым размышлениям над бумагой. И тут он суетился, ломал карандаши, забывал и терялся, плачущим голосом твердил:

— Честное слово, я брошу. Это несерьезно. Нельзя заниматься геологией из окна поезда.

Но он был неправ. Геологией можно заниматься повсюду — и в поезде, и на пароходе, и с самолета даже. Там работа иного сорта — не кропотливое описание, а беглый обзор. Однако в самом начале, когда только приступаешь к поискам, как раз полезен беглый обзор. Во всяком деле так. Ведь и артист, прежде чем учить роль, читает всю пьесу. Сейчас машина протаптывала первую тропочку на громадной неведомой территории. Конечно, обзор был нужен прежде всего. И следовало приспосабливаться к темпу, глядеть зорче, распознавать быстрее.

— Пишите, Петр Дементьевич: «Асфальтит. Глубина тысяча триста девяносто». Наконец-то!

Сысоев с раздражением отшвырнул перо.

— Почему асфальтит, Юрий Сергеевич? Есть сотни минералов темного цвета. Почти все вулканические основные породы…

— Асфальтит здесь должен быть, а основные не должны быть.

Сысоев был сбит с толку, растерян, иначе он не сказал бы почти невежливо:

— В статьях вы так солидны, осторожны в выводах, а тут ведете себя, как студент-первокурсник. Почему асфальтит?

— Потому, что я ждал асфальтит. Потому что я думал, что мы встретим асфальтит.

— Рано нам думать, Юрий Сергеевич. Наблюдать надо, собирать факты. Есть же порядок в научной работе.

Этот любитель порядка начинал раздражать меня.