Читать «Подсчет черепков» онлайн - страница 18

Митридат кивнул.

— Благодарю тебя, о великолепный сарис, — сказал Полидор. — На чем это я остановился? Ах, да: «по поводу остракизма: пусть каждый год народ решает, желает ли он провести остракофорию.» — Увидев, как Митридат закатил глаза, Полидор обьяснил: — Это означает собрание, на которое приносят черепки.

— Я полагаю, эти слова ведут нас к некоей цели, — грозно сказал евнух.

— Мне кажется, что да. — Полидор вновь повернулся к исписанному камню. — «И пусть остракофория состоится, если будет подсчитано больше человек за нее, чем против. Если на остракофории будет подсчитано более шести тысяч черепков, то пусть тот, чье имя появилось на самом большом числе черепков, покинет через десять дней Афины на десять лет, и пусть все это время сохранится за ним его имущество. Да принесет это афинскому народу удачу».

— Изгнать черепками? — сказал Митридат, царапая пером по папирусу. — Даже для Яуны мне это кажется возмутительным. — Потом он переглянулся с Полидором, после чего они оба уставились туда, откуда только что пришли. — Рага! Тиштрия! Идите соберите черепки, на которые мы смотрели. Я думаю, они нам все же могут понадобиться. — Слуги удалились.

— Я тоже так думаю, — сказал Полидор. — Позволь мне продолжить чтение: «Вот кому было приказано покинуть город: в год, когда архонтом был Анкис…»

-- «Архонтом»? — переспросил Митридат.

-- «Архонт» — это что‑то вроде чиновника, — пожал плечами Полидор. — Это означает «вождь» или «правитель», но если человек может занимать эту должность всего один год, разве могла она быть сколько‑нибудь важной?

— Я полагаю, что нет. Продолжай.

-- «…в год, когда архонтом был Анкис — Гиппарх, сын Харма; в год, когда архонтом был Телесин — Мегакл, сын Гиппократа; в год, когда архонтом был Критий…» — Эллин остановился. — Похоже, что в тот год не изгнали никого. А в следующем году, когда архонтом был Филократ, изгнан был Ксантипп, сын Арифронта, а потом опять никто, а потом… — Он сделал паузу для пущего эффекта. — …Фемистокл, сын Неокла.

— Ну–ну. — Митридат яростно водил пером по папирусу, останавливаясь лишь для того, чтобы изумленно покачать головой. — Выходит, народ и впрямь делал во всех этих случаях выбор. Без царя, который бы им руководил.

— Похоже на то, о великолепный сарис.

— Как странно. А этому… остракизму, — Митридат с трудом произнес яунийское слово, но слова с таким значением не было ни в арамейском языке, ни в персидском, — подвергся ли кто‑нибудь еще?

— В следующие два года — нет, о великолепный сарис, — сказал Полидор, — но в тот год, когда архонтом был Гипсихид, афинский народ выбрал изгнание для Ксеркса, сына Дария, которым может быть только Царь Царей, Завоеватель. Я полагаю, что это был последний жест сопротивления — на Гипсихиде список архонтов внезапно обрывается.

— Похоже, что ты прав. Значит, они попытались изгнать Хсриша, да? Очень им это помогло. — Митридат закончил свою запись. Появились слуги, несущие в кожаном мешке черепки, которые помогли изгнать человека. Перед слугами простирались длинные тени — Митридат удивленно заметил, что солнце почти дошло до каменистого западного горизонта. Он повернулся к Полидору: — Пока мы вернемся в Пирей, будет уже темно. Падать в не увиденную мной яму как‑то не хочется. Может, проведем здесь еще одну ночь, а утром вернемся при свете?