Читать «Взгляд Медузы» онлайн - страница 83

— Дурак! — в шутку рассердилась она, подошла к столу, обвила его шею рукой и устроилась у него на коленях. — Тебе обязательно уходить?

— Уже пора.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза:

— А ты вернешься?

Спускаясь по неровной, покосившейся лестнице, Аксель остановился перед дверью квартиры этажом ниже. Мириам была так расстроена из-за того, что дочери соседки больше не позволяют там жить. Когда он подумал об этом, его мысли перескочили на его собственную семью. Вчера он послал Бии эсэмэску. Объяснил, что ему пришлось остаться на ночное дежурство, — такое иногда случалось. «О’кей», — ответила она, всего четыре буквы.

На керамической дверной табличке соседки он прочитал вручную выполненную надпись: «Здесь живут Анита и Виктория Эльвестранн». Ему пришла в голову мысль, что эта табличка останется висеть там навсегда, независимо от того, будет ли надпись соответствовать действительности или нет.

Выйдя на улицу, он постоял, вдыхая холодный октябрьский воздух, пропахший выхлопными газами. Он посмотрел вверх, на окошко Мириам на четвертом этаже, на серо-черное небо над крышами домов. Было утро четверга. Неторопливо шагая к тому месту, где он припарковал машину, он подумал: «Сегодня вечером я должен поговорить с Бией».

То, что только что прозвучало, — это звуки твоего дыхания во сне. Сейчас утро четверга. Половина седьмого. Сижу вот за утренней газетой и чашкой кофе, как любой другой человек, который рано встал, потому что ему пора на работу. Прошло не больше трех часов с тех пор, как я записал звуки твоего дыхания. Вашего. И много раз прослушал эту запись уже здесь. Ты наверняка тоже уже на ногах. Тебя снедает усталость, потому что ночью тебе выспаться не удалось. Бессонница заставляла тебя ворочаться и постанывать во сне. Это тебя, должно быть, совесть мучила. На тебя похоже. В газете напечатано много материалов о женщине, найденной во Фрогнер-парке. Могу себе представить, как у тебя вытянулось лицо, когда выяснилось, кто она. Тебя гложет тревога, от нее все внутри переворачивается. Ты еще не понимаешь, в чем тут дело. Но ты слышишь неясный звук вдалеке и постепенно осознаешь, что он приближается. Ты умеешь слушать. И поэтому то, что тобою сделано, предстает в неприглядном свете. Этого уже не исправить. Того, что я тогда совершил, тоже не переделать. Но теперь я совершил такое, что еще гораздо хуже, и тогда все это уже не играет никакой роли.

Эта оказалась иной по натуре, чем первая. Она не сразу испугалась. Пыталась демонстрировать безразличие, когда, проснувшись, оказалась связанной скотчем по рукам и ногам. Спросила, чего я от нее хочу. Я это ей сразу же рассказал. Она мне не поверила. Насмехалась надо мной, пыталась представить меня дураком. Но когда мы добрались до места и я показал ей, что я собираюсь сделать, она, как и первая, сразу стала как ребенок: со всех дырок потекло, и она тоже взвыла. Я позволил ей беситься, пока хватало сил. А потом я сказал ей, когда именно это должно случиться, чтобы она точно знала, сколько времени у нее осталось. К тому часу, как ты услышишь это, я уже и тебе все расскажу. Сколько у тебя часов и минут до того, как это случится. Всю первую ночь я пролежал рядом с ней. Снял с нее провонявшую одежду. Я ее не трогал, просто лежал рядом, в полусне, посматривал на нее время от времени. Завернул ее в шерстяное одеяло, чтобы она не замерзла. И воду я ей давал. Есть она не захотела. Она немного успокоилась, пока я лежал рядом. Стала рассказывать мне, что она больна и что ее должны прооперировать. Что у нее есть ребенок, восьмилетняя дочка, которая боится засыпать одна. Не мог бы я отпустить ее, чтобы она могла вернуться домой и укрыть одеялом свою девочку, которая лежит в постели и дрожит от страха? На какое-то время я позволил ей поверить в то, что отпущу ее. Обтер ей рот влажной тряпочкой и погладил ее по щеке.