Читать «Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси» онлайн - страница 46

— Полно, полно тебе, Василий! Было — прошло.

— Да уж ты, Дмитрий Иванович, у нас известный Борискин защитник. Сдружился с правителем. От него в том треклятом 1591 году и сан боярский получил.

— На своячнице годуновской женился.

— Да будет вам, петухи голландские! Тут поважнее разговор, чем прю разводить. Помню, после Нагих Бориска за весь Углич взялся. Весь город в попустительстве убийству обвинил. Шутка ли, двести угличан одним махом истребил. Другим языки резали, в Сибирь ссылали, благо только-только новый город там — Пелым — ставить начали. Там им всем место и нашлось. На веки вечные. Всем. Оттого Углич и запустел. От былой славы, глядишь, и памяти не останется.

— А все за то, что кричали Нагие об убийстве. Им бы добрых людей послушаться — про мамкин да нянькин недосмотр толковать. На баб государю жаловаться — самим рук да языков не распускать. Что толку бунтовать, когда царевича не стало.

— Не стало все-таки, Василий Иванович?

— Чего добиваешься, брат Дмитрий? Не должно было его быть, и весь сказ. Лучше думать давайте, как с Земским собором быть. Не признает собор царицу Арину.

— Что и говорить, само такое дело не свершится. Тут постараться надо. Крепко постараться.

* * *

Тем разом без свидетелей не обошлось. Князь Константы Вишневецкий за столом сидел — пировать всегда любил. Ярошек не поостерегся: про гонца доложил. А может, и к лучшему. Дело такое — люди верные нужны. Много людей. Слугой верным нынешнему королю Зигмунту князь Вишневецкий никогда не станет. Шведского духу терпеть не может, о Габсбургах и говорить нечего — Зигмунт из их дома супругу себе взял. Носится со своей Анной Габсбургской. Медаль двойную велел выбить — по-итальянскому обычаю. Хвала Богу, далеко от него Острог.

На восток королевское величество и не оглядывается. Север ему нужен. Все счеты с родней своей шведской свести не может. Злобный. Нетерпеливый. Никого не уважит. Никому слова почтительного не отыщет. Да и как такому простить, что после пожара в Кракове, на Вавеле, польскую столицу поближе к своим шведам — в Варшаву перенес? О том и речь за столом вели.

Гонец — из шляхты. От князя Хворостинина. За стол усадили, угостили как положено. Отдохнуть дали. Потом уж сказать о новостях.

— Великий княже, сумятица в Кремле. Великая сумятица. Спасибо еще траур не прошел, а кончится — быть смуте великой.

— О царице не говорят больше?

— Какая там царица! Боярская дума народу что ни день поясняет: целовали они крест государыне — не чернице. Где это видано, чтоб чернице дела мирские вершить.