Читать «Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси» онлайн - страница 31

Старший сын Стефан Ян всем взял. Собой хорош. Ловок. Ему бы при дворе быть — порода не та. Сидит старостой Саноцким.

Станислав Бонифаций жену именитую взял — княжну Софью Головчинскую. А толку? Денег у Головчинских кот наплакал. Столько и в приданое определили.

Миколай — староста Луковский. Не богат, не беден. От таких местная знать глаза отводит: не жених, на пирах не товарищ.

А о двух младших, что после Марыни на свет пришли, и говорить нечего. Учить их надо. Не в Польше же. Одна надежда — дед Бенат Мачиевский обещал в Риме устроить учиться. Без липших расходов. Пока подрастут, может, какое облегчение родителям и придет. Планы строить куда как хорошо, а тратиться каждый день с утра до вечера надо. Плывет, плывет золото, так между пальцев, как вода, и уходит.

Шепот. Изо всех углов. За дверями. В церквах теремных. Переходах… Настырный. Едва слышный. Что ввечеру, что днем. Тишина ли стоит, голоса ли. Будто лента шелковая — руку протяни! — тянется, посвистывает.

Чудится… Может, чудится. Все равно дверь в опочивальню сама на засов закладывать стала. Никогда такого в теремах не бывало. Девок и тех прогнала в прихожей спать. Они в постелю уложат — без них каждую складку полога переберешь. Под кровать заглянешь.

Веры нет. Никому. Брату тоже. Ему первому. В глаза заглядывает. Слова ласковые говорит. Чисто поет. Голос бархатный. Руки белые. Большие. Протянет — еле дрожь уймешь.

Толковал. Изо дня в день толковал. Тебе, сестра, царицей быть. Тебе, голубушка, державой править. Нешто хуже ты великой княгини Елены Васильевны Глинской, родительницы Грозного царя? Пять лет с Московским государством управлялась. Советов ни у кого не просила. Чего один Китай-город стоит! Захотела — и построила.

Да Бог милостив — женишка тебе достойного из заморских царей-королей высватаем. От него и дитя понесешь. Будет тебе с юродивым твоим маяться. Ведь не от радости великой за него шла.

А коли замуж не пойдешь, Федора Борисовича, племянника родного, наследником объявишь — плохо ли? Никто тебе не указ. Никто не угроза. Мало ты горя приняла, как бесплодием мужниным тебя, красавицу — кровь с молоком, попрекали? Чай, не забыла, как братец родной горой за тебя стоял, каких хитростей ни придумывал, чтоб в монастыре не оказалась. Помнишь ли, сестрица? Вот нынче и отблагодаришь. Пальцы мы с тобой одной руки — одна семья.

Верно, что одна. Без отца-матери сиротами нищими осталися. Деревенька отеческая, костромская, с гулькин нос: ни одеться, ни прокормиться. Половина дядюшкина, а всего-то семь дворов. В котором бобыль ютится, в котором семья бездетная век доживает. Не разживешься!

Дядюшка Годунов Дмитрий Иванович рассчитал, чем делиться с племянниками-голодранцами, лучше обоих на государев харч пристроить. Расчет куда проще! К тому же в теремах разведчики родственные никому не мешали. Теремная служба на них одних и держится.

Наставление дал: никто за вас думать не станет. На меня особо не полагайтесь. Сами думайте, как кому угодить, как недругов не наживать. От сплеток хоронитесь. Их, ни Боже мой, не распускайте. Язык за зубами держите, а все примечайте, мне докладывайте. Может так случиться, каждое словечко пригодится, золотым окажется.