Читать «Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси» онлайн - страница 221

Отец Миколай мог известить. Поняла, что сумел от рук казачьих там, на Яике, уйти. Черными словами его поминали. Бранились. Ее пытались спросить. Ото всего отказалась. Твердила одно: не знаю языка вашего. Не знаю…

Успел ли только? Если Господь Всесильный и Многомилостивый захотел, мог и успеть. Если захотел. Не отступился… От нее… От царевича. Ивана Пятого Дмитриевича.

— Государыня-матушка, Великая Инока, привезли! Привезли проклятых! Сама видала, как возок с Маринкой-люторицей к Пытошному приказу свернул. В пыли да грязи по крышу. Смотреть страх. Дорога, известно, долгая. А по сторонам стрельцы с пищалями. Бородатые. Здоровые!

— Уймись, Олена. Без тебя знаю. Боярин Салтыков донес. Думу они уже собирать стали.

— А что ж ты им, матушка-государыня, приказала? Как повелела иродов треклятых расказнить? Аль с государем еще не толковала?

— На што государя тревожить. Он и так у нас здоровья некрепкого. И без него дело сладится. Милосерд больно, вот что. Зла не помнит.

— И то верно, государыня. Чисто Ангел Божий. Всех успокоить хочет, обласкать. Злым, что добрым, воздать добром.

— О том и речь. А здесь кроме казни ни о чем и толковать не следует. Покой в державе нашей установить.

— Детеныша ихнего, поди, тоже привезли?

— Выпорка Маринкиного, слава Богу, тоже — целого и невредимого.

— Хоть бы помер в дороге-то — мороки тебе, государыня, меньше.

— Глупости болтаешь. Как это в дороге! А потом до конца дней своих с Воренком не расквитаешься.

— Это как же, матушка-государыня? Чтой-то не пойму.

— И понимать нечего. У Марьи Нагой когда царевича убили, везти его в Москву надо было. На обозрение народное в соборе поставить. Чтобы все видели. Чтобы ни у кого сомнения никакого не оставалось. А так что вышло? Схоронили в Угличе. Вот и поди докажи, что царевича.

— Ой, твоя правда, государыня-матушка. Не докажешь.

— А потом что? То признала Марья сына, то от него отказалась. То мощи из Углича встречать пошла, а люди-то что болтают?

— Слыхала, слыхала, матушка-государыня. Сама на Торгу была.

— Вот и повтори, раз раньше мне ничего не говорила.

— Да тебе, государыня, до разбойников какое дело. Вот я и торопиться не стала. А так чего не сказать. Купчишка один, никак голландский, толковал, что как ни старался, до телеги, в которой гроб-то открытый везли, никого не допустили. Никому покойничка рассмотреть не дали. А покойничка, мол, даже не из Углича везли. Поблизости где-то вроде позаимствовали. Вот личико-то его и прикрывали. Может, врал иноземец, кто его знает.

— Вот и выходит, ни у кого уверенности никакой нету.

— Да уж, какая уверенность. Верить на слово не надо.

— Теперь-то поняла, почему Воренок живой и здоровый сюда приехать был должен? И казнить его надобно не то что прилюдно, но и при матери его.