Читать «Запретный город» онлайн - страница 48

Ввиду своих преклонных лет и причиняющих жестокие страдания ревматических болей в мышцах и суставах, Рамсес уже возложил на Мернептаха заботы по управлению Обеими Землями — Верхним Египтом и Нижним. Однако же царские указы, составляемые верным писцом Амени, по-прежнему подписывались собственноручно им самим, хотя он ото дня ко дню становился все более ворчливым и раздражительным.

Благодаря фараону истина изгоняет ложь, и благодетельный разлив реки случается в надлежащий час, и тени отступают пред светом. И разве нет у царя миллионов ушей, слышащих словеса всех существ? И укроется ли от владетельного слуха тайна даже на дне самой глубокой пещеры? И не сияет ли царственный взор ярче звезд небесных? Чистая свежая вода в жару и зной и тепло под кровом зимой, — фараон велик в сердцах своих подданных, ибо его попечением Египет зеленеет ярче и цветет счастливее, чем великий Нил.

Рамсес Великий прибыл в Карнак на богато украшенных носилках. Навстречу ему вышли великий жрец Амона, визирь — верховный сановник и главный советник, — градоправитель Фив и многие другие чиновники, которых ввергала в благоговейный трепет сама мысль о высокой чести лицезреть блистательнейшего самодержца, громкая слава которого давно уже преодолела границы Египта и распространялась за его пределами. За безопасность царя отвечал младший предводитель колесничих Мехи, которому столь важное дело доверено было еще и затем, чтобы поощрить молодого военачальника за безупречную и верную службу.

Годы не пощадили царя, однако Рамсес Великий производил столь же сильное впечатление, как и в юности, когда его венчали на царство. Длинный нос с маленькой горбинкой, круглые уши изящной лепки, властная тяжелая челюсть, царственный взор — все это складывалось в образ самодержца, который привык повелевать и править.

Дворец завораживал своей красотой. Полы и стены зала приемов были украшены изображениями лотоса, папируса, рыб и птиц, а также картушами — орнаментами в виде овала, символизировавшего путь солнца, внутри которых синим по белому были начертаны имена Рамсеса. Ввысь уходили величественные колонны. По самому верху вдоль стен тянулись фризы, расписанные изображениями васильков и диких маков.

И воссел фараон, в белом облачении и белой с золотом набедренной повязке, с золотыми браслетами на запястьях и в белых сандалиях, на престол свой из позолоченного дерева. И каждый из высокопоставленных лиц, вошедших в зал, узрел, как крепка еще длань Рамсеса Великого и сколь уверенно возлежит она на кормиле Египта.

— Ваше величество, — склонился перед царем фиванский градоправитель, — град бога Амона ликует и веселится. Ибо заботами вашего величества и мудростью царских указов благоденствуют жители помянутого града и живут счастливо, ибо нет у них другого отца и матери, кроме величества вашего. И да будут и впредь слова фараона питать сердца наши. А всяк нечестивец, буде таковой сыщется, тем паче дерзнувший восстать на фараона, да накличет пагубу на себя же и сокрушит себя в падении своем.