Читать «Запретный город» онлайн - страница 37

Сто раз, нет, больше хотелось ему кинуться со всех ног в тот сад. Чтобы увидеть Ясну в последний раз. Чтобы попрощаться. Но бередить рану? Боль разлуки станет еще мучительнее.

Молчун пробовал с головой уйти в работу, чтобы только не думать о Ясне. Но ее светлый лик не покидал его, даже глаза закрывать нужды не было. Удерживаться от разговоров с нею тоже испытание почти невыносимое, так что самое время покинуть город. Потянет еще немного, несколько считаных часов, — и у него просто недостанет духу уйти.

Свежий ветерок, такой нежный и душистый, — утро только-только занялось. Паром, под завязку набитый торговцами, резво пересекал Нил, благо ветру помогало течение. Заспанные пассажиры нехотя продирали глаза и готовились добрать недополученный отдых уже на суше.

Молчун первым соскочил на берег и начал подниматься по крутому, но короткому склону. И вдруг остолбенел.

Ясна! Под пальмой сидела Ясна.

Он направился к девушке и протянул ей руку, помогая подняться.

— Я иду с тобой, — объявила она.

14

Дубильщик выронил надкусанную корку хлеба и побежал за Жаром.

— Ты куда?

— Я все отработал, ты мне заплатил, и я могу уйти.

— Экая дурость! Что, свояченица моя тебе не угодила?

— Филейные части у нее — обалдеть! Не спорю. А умишко — как у воробья.

— И моим наследником не будешь?

— Ты ж не такой старый, чтобы совсем оглохнуть. Я получил то, чего хотел, и, как договаривались — ты же слышал! — ухожу. Своей дорогой.

— Одумайся, Жар!

— Прощай, хозяин.

Уже позабыв про дубильню, молодой человек теперь ломал голову над тем, как раздобыть древесину для кресла. Можно выменять ее, посулив отдать прекрасный чехол. Мешок бы остался… но как-то не хочется разбивать такую прекрасную пару. И потом… вдруг этот чехол станет лишней гирькой на его чаше весов? Когда он доберется наконец до Места Истины…

Хорошо бы наняться к какому-нибудь столяру. И вкалывать, как у дубильщика, без продыху. Чтобы время не пропадало.

Солнце еще только подбиралось к зениту, а юноша уже стоял перед хозяином мастерской, в которой трудилось добрых два десятка подмастерий и столько же опытных и битых жизнью мастеров; мебель они делали незатейливую, но крепкую. Хозяин, на вид лет шестидесяти, твердо стоял на крепких ногах и рукой на себя еще не махнул, судя по щеточке усиков над верхней губой. Гостя он встретил без восторга.

— Зовут как?

— Жаром.

— Что умеешь?

— Был земледельцем. И дубильщиком.

— Прогоняли?

— Сам уходил.

— Чего так?

— Это мое дело.

— Это и мое дело, мой дорогой. Не будешь отвечать, шагай себе дальше.

Жар так бы и врезал этому горлохвату: с чего это он затеял допрос? Да еще так свысока цедит слова.

— Отец только и знает, что в земле ковыряться, и даже по сторонам глядеть ленится. А тот дубильщик, на которого я работал, лишь выгоды ищет, а никакого размаха. Я бы мог стать наследником хоть у одного, хоть у другого. Но решил поискать себе наставника получше.

Щегольские усики удивленно поползли к хозяйскому носу.

— Это ж сколько тебе годков?