Читать «Тезка» онлайн - страница 178

11

Воскресное утро. Гоголь просыпается поздно, от страшного сна, который он не может вспомнить. Он смотрит на сторону постели, где обычно спит Мушуми, видит неаккуратную стопку бумаг на столе, за которым она работает, на тумбочке около кровати — бутылку с лавандовой водой, она иногда опрыскивает ею подушки. На полу валяется забытая заколка для волос — на ней осталось несколько темных волосков. Мушуми опять на конференции — на этот раз в Палм-Бич. Но сегодня вечером она будет дома. «Не волнуйся, — сказала она ему со смешком. — Я не успею загореть». Но почему-то сердце екнуло у него в груди, когда поверх другой одежды он увидел в ее чемодане купальный костюм. Ему вдруг стало страшно, тревожно, он представил себе, как она лежит около бассейна с книжкой в руке, манящая, привлекательная, обманчиво одинокая. Ну да ладно, пусть хоть один из них погреется. Вчера вечером вышло из строя отопление, и за ночь их квартира превратилась в настоящий морозильник. Вечером он включил духовку на кухне, надел теплый свитер и шерстяные носки. Посреди ночи он проснулся от холода, начал искать одеяло или плед, чуть не позвонил Мушуми в отель, чтобы спросить, где она их хранит. Но было уже три часа ночи, и в конце концов он сам нашел пледы на верхней полке в шкафу, занимающем часть коридора.

Никхил встает, поеживаясь от холода, чистит зубы ледяной водой, подумав, решает, что можно обойтись без бритья. Он натягивает джинсы и свитер, заворачивается в махровый халат Мушуми, не заботясь о том, как он выглядит. Он заваривает себе кофе, делает несколько тостов, намазывает их маслом, кладет сверху щедрые порции джема. Спускается за свежим номером «Таймс», раскладывает его на столе, чтобы почитать, пока будет пить кофе. После завтрака Никхил идет в гостиную — к завтрашнему дню ему надо вычертить поперечный разрез двухэтажной аудитории для одной школы в Чикаго. Никхил раскладывает чертеж на столе, прижимая углы книгами, которые он вытаскивает из шкафа. Он начинает работать над чертежом, но руки у него застыли, и думать он может лишь о том, как бы согреться. Вздохнув, он сворачивает чертеж, убирает его в тубус и оставляет Мушуми короткую записку о том, что будет в офисе.

На самом деле он рад возможности уйти из квартиры, чтобы не дожидаться ее здесь. На улице, как ни странно, совсем не холодно, дует влажный ветер, и он решает пройтись пешком. Он проходит кварталов тридцать, постепенно согреваясь, по Парк-авеню, потом по Мэдисон. В офисе, кроме него, никого нет. Каждый из столов может многое сказать о характере его владельца: некоторые просто завалены бумагами, чертежами, моделями, рисунками, другие абсолютно пусты. На его столе — небольшой календарь, в котором он отмечает все важные даты, сроки сдачи проектов, встречи с клиентами. Через неделю — четвертая годовщина смерти его отца, в ближайший вторник — обед с архитектором, который, возможно, предложит ему новую работу. Никхил очень хочет сменить работу — он устал от обилия людей вокруг. Ему хотелось бы заниматься дизайном помещений, проектировать частные дома. Рядом с календарем репродукция картины Дюшана, которая ему всегда нравилась, — ярко-желтая мельница для какао-бобов, напоминающая барабанную установку, изображенная на серовато-бежевом фоне. Рядом фотография их с матерью и Соней, сделанная когда-то отцом. А дальше — маленькая фотография Мушуми, которую он случайно обнаружил заложенной в какой-то книге. Она была сделана лет десять назад, когда Мушуми еще жила в Париже. Мушуми на фотографии выглядит совсем юной, волосы распущены, глаза с тяжелыми веками опущены, не смотрят в камеру. В то время она еще не знала его, для нее он еще был Гоголем, частью детства, которое, к счастью, прошло и вряд напомнит о себе. И тем не менее после всех своих приключений, после стольких мужчин, в мужья она выбрала его. Именно с ним она решила разделить свою жизнь.