Читать «Тринадцатый Император. Часть 2» онлайн - страница 17

Никита Сомов

  * Санкт-Петербурго-Варшавская железная дорога была сооружена Главным обществом российских железных дорог. Была построена не в срок, введена в эксплуатацию в ужасном состоянии и обошлась крайне дорого (около 185 тыс. руб. на версту, в то время как казна строила за 70 тыс. руб. версту)

  Глава 3. День первый. Вечер.

  17 февраля с 14 часов до 16 часов

  Действующие лица

  ГГ

  Неизвестный офицер-карьерист - командует солдатами под окном Гг. Солдаты приветствуют императора.

  Охранник казак-Миша - Гг разговаривает с Мишаней. Тот опять стоит в карауле так как в батальоне Дворцовой охраны много раненных и убитых. Гг дарит ему золоченый портсигар за службу

  Николай Александрович Шестов - врач лечащий Лизу. Занимается лечением один, чтобы много врачей не вредили здоровью Лизы. Отчитывается перед врачами на консилиуме.

  Вдовствующая императрица - занимает жесткую позицию по польскому вопросу подогретая придворными. Выступает за жестокое наказание поляков.

  Сабуров, секретарь Гг - короткий разговор с Гг. Охранник случайно проговаривается о кличке Сабурова 'Нюхач'. Гг восхищается умением владеть собой своего секретаря.

  Рейтерн Михаил Христофорович, министр финансов - выражает сочувствие Гг. Слушает доклад Игнатьева.

  Бунге Николай Христианович, помощник министра финансов - выражает сочувствие Гг, несколько бестактно расспрашивает о Лизе. Слушает доклад Игнатьева.

  Рихтер - просит Гг успокоить толпу.

  Круглая мертвенно-бледная луна заливала мой кабинет жестким, призрачным светом. Кажется, такие ночи называют 'волчьими'. Не зря, наверное. Мне и самому сейчас больше всего хотелось завыть на луну. Высвободить всю накопившуюся ярость, боль и злобу в одном длинном, протяжном вое. Однако я молчал, лежал на диване и смотрел в окно. Да и что тут говорить.

  Как это ни жестоко звучало, в попытке переворота виноват был я и только я. Дал послабления крестьянам и серьёзно прижал аристократию, а вместе с ней и чиновничество и не смог удержать ситуацию под контролем - вот мои ошибки. Причем всё, всё же кричало, что будет кровь, БУДЕТ КРОВЬ! Но я с какой-то невероятной, свойственной только имбецилам, твердолобостью отказывался от предложений Игнатьева арестовать блудовцев. Не слушал Рихтера, давно настаивавшего на переезде в загородную резиденцию, для обеспечения лучшей охраны. Боже, я даже от Лиз отмахивался, когда она начала в последнее время говорить о своих дурных предчувствиях. Списал на предродовые женские глупости.

  От всего этого хотелось взвыть, напиться и набить самому себе морду. Каким же надо было быть тупоголовым, самодовольным идиотом, погруженным в собственное эго, чтобы не делать выводов из того, что творится вокруг?!

  И ведь что самое обидное - все же видел! Знал, что в обществе, особенно в верхних его слоях зреет недовольство - еще бы, в последние полтора годы, по мнению дворянства, количество 'ущемляющих и разорительных' законов, росло по экспоненте. Отказ от перевода на выкупные платежи удельных и государственных крестьян, перераспределение помещичьих земель в пользу общин. И что вызвало больше всего протестов - запрет на вывоз крупных сумм за рубеж. От последней меры всех наши князья и графы просто кипятком писали. Еще бы, в Париж, Баден, Лондон и без денег? Без игры в казино, без тотальной скупки предметов роскоши, без шика и показушничества? Не хотим!