Читать «Дух салаки» онлайн - страница 7

Соленые ветры не дубили его кожу на морских промыслах, в страшных штормах не спасал он салачьи снасти. Всю свою долгую жизнь он занимался наукой и готов утверждать, что на кафедре или в академии порой случаются такие же штили и шквалы, как в открытом море. Академик Юхан Пеэгель углубился в исследование красот и богатств родного языка, написал несколько книг о Сааремаа — об островитянах во времена седой страны и об островитянах периода последней войны. Он сам участвовал в этой войне. Его мобилизовали в городе Тарту, и у него в заплечном мешке не было вяленой салаки. Тот день академик вспоминает так: «Я точно не помню, что запихнул в мешок, если вообще что-то запихивал. А если и запихивал, то машинально, в подавленном состоянии. Потому что накануне пришло известие с Сааремаа, что всех моих близких сослали в Сибирь. Пришибленный этой страшной вестью, я и поехал на войну».

Судьба была к нему благосклонна. Он не умер от голода, его не ранили, а когда бойня закончилась, солдат снова отправился в Россию, разыскал в местах поселения свою мать и увез домой. Буквально выцарапал ее с превеликим трудом и без документов. Случай исключительный, но жестокие времена и нравы как бы отступили перед сыновьей любовью и под воздействием мундира воина-победителя. Затем, на протяжении многих лет, Пеэгель не напишет о войне ни единой строчки. Он учится, занимается исследованиями и приобретает знания. А если берется за перо, то тему разрабатывает глубоко, серьезно, оригинально. Говоря о Сааремаа, он не может пройти мимо морских промыслов:

«Салакуша — госпожа Балтийского моря. Нельзя писать об истории Балтики, тем более об истории острова Сааремаа без упоминания о ней. Там она не сходит с обеденного стола. А люди, которые ее ловили? Как, где, когда и чем? И что с ней бывает потом, после улова? Обо всем этом можно было бы написать несколько толстых книг, где неразрывно переплетутся история, этнография, ихтиология, навигация, фольклор и, разумеется, языкознание.

…Прежние двенадцативесельные суденышки, где по большей части гребцами были молоденькие девушки, а в кормчих — бывалый рыбак, совместная жизнь в прибрежных домиках на протяжении всей весенней путины. Предсказания улова — по состоянию моря, направлению ветра и другим приметам. Покупатели. Переработка — потрошение, разные виды засолки, слабый и крутой, вяление и наконец потребление или продажа. Занятный рассказ о том, как с острова Муху ездили на континент, в Вильянди, — на одних санях бочки с салакушей, на других фураж для двух лошадей, свои продукты и запасные полозья (деревянные быстро истирались, вторые брали про запас). Обмен вели баш на баш — мера салакуши за меру зерна. Всю зиму плели новые сети и мережи из самими же выращенного льна, свивали хребтовые веревки из конопли. Видите — целый набор домашних ремесел да еще соответствующие технические, как говорят современники, культуры с поля. Одна лишь терминология всех этих процессов дает материал для солидной докторской диссертации по лингвистике! А люди — жизнь и благосостояние многих семей зависели от тебя, салакуша — госпожа Балтийского моря!»