Читать «ЕЕРОДИТЕЛИ» онлайн - страница 4

Два последующих года дядя избегает вспоминать - кому охота хоть и в мыслях возвращаться туда, где о тебя ежеминутно вытирают ноги и грубо попрекают каждым съеденным куском?.. - и лишь вскользь отмечает, что в те дни страстно, всей душой ненавидел маленькую племянницу, которую считал узурпатором хозяйской любви и причиной всех своих невзгод - и о которой частенько с понятным и вполне простительным злорадством думал, что вот, похоже, Бог его, Осю, любит, а врагов его - хе-хе! - наказывает по заслугам…

Ибо Юлечка… - как бы это помягче выразиться, э-э-э… росла не совсем здоровенькой. К трем годам, когда ее ровесники, отпрыски бывших папи-маминых однокурсников и школьных друзей, уже вовсю расточали вокруг себя очарование наивной проницательности, со знанием дела рассуждая о «ми’иционе’ах», «па’овозах» и прочей дребедени, из нее клещами нельзя было вытянуть даже элементарных «мама» и «да», не говоря уж о «Мой папа - физик-теоретик». Собственно говоря, и «Юлечкой»-то ее можно было считать лишь с очень большой натяжкой, ибо сама она и не думала откликаться на это имя - как, впрочем, и ни на какое другое. Словом, похоже было, что дружная парочка московских снобов - ха-ха! - ухитрилась произвести на свет - ха-ха! - глухонемого ребенка…

Теперь они, видимо, надеясь исправить этот промах, беспрерывно таскали свое несчастное чадо по врачам. Первым в их череде стал районный ЛОР, который, пощелкав пальцами над головой смурного дитяти, подтвердил страшный диагноз - и на всякий случай прочистил ребенку ушки огромной, жуткого вида спринцовкой (Юлечка, даром, что глухонемая, орала на всю поликлинику). Далее последовала целая серия походов к разного рода специалистам, то ободряющим, то лишающим надежды, - а, в общем, без зазрения совести противоречащим друг другу. Единственный ощутимый результат всех этих поисков состоял в том, что родители постепенно начали смиряться со своим несчастьем – и находить в нем своеобразное горькое удовольствие. Даже Оскара Ильича шпыняли теперь без прежного азарта, а глава семьи - тот и вовсе расплакался как-то на груди у шурина, жалуясь, что крест его слишком тяжел, и что он, дескать, ошибся и сдуру женился не на той женщине… В общем, Осе иногда казалось, что затянувшееся Юлечкино молчание грозит обернуться самыми неожиданными и печальными последствиями для всех троих… нет, даже четверых.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В один прекрасный день пожилая отцовская сослуживица Валентина Михайловна, добрая и немного суетливая дама, прознав о семейных неурядицах коллеги, предложила ему билеты в Большой за полцены. Тот - из какого-то глупого гусарства - сперва отказался наотрез, но потом поразмыслил и принял «подачку», лицемерно заявив благодетельнице, что, дескать, не знает лучшего успокоения в горе, чем хорошая музыка и профессиональное голосовое исполнение. Супруга его, Рита, оказалась еще более податлива: узнав о предстоящем культпоходе, она страшно обрадовалась, спешно вывалила на тахту сверкающий ворох нарядов и принялась упоенно вертеться перед огромным трюмо, впервые за долгие месяцы забыв натянуть на свое худенькое личико неподвижную маску молчаливого страдания.