Читать «Сбрендили! Пляски в Кремле продолжаются.» онлайн - страница 84

Старик-генерал то ли не нашелся, то ли его ответ вырезали. А ответить он мог примерно так. Антисталинская диверсия Хрущева в 1956 году на XX съезде партии была очень ловко спланирована и осуществлена. Его доклад о «культе личности», о чем делегаты съезда не знали, не обсуждался предварительно ни на пленуме ЦК, ни на Политбюро, как это всегда водилось, не было его и в повестке дня. Доклад обрушили на головы делегатов как многотонную глыбу — и никакого обсуждения. Спектакль окончен, можете расходиться. Эффект внезапности сработал на все сто. Примерно так же, как через несколько лет «Архипелаг ГУЛАГ». Теперь-то видно, сколько там и там вранья, подтасовок, притворства, хитрости. Но тогда — как не верить первому секретарю ЦК, который называет имена, приводит цитаты? Как не верить человеку, который говорит, что всю войну пробыл на передовой и командовал батареей, и тоже называет имена, приводит цитаты, цифры... Чтобы понять грандиозность той и другой туфты, требовались время, работа, старание.

А после доклада Хрущева невозможно было пикнуть. Тебя тотчас объявляли сталинистом, врагом партии, мракобесом. Все видели, как Хрущев расправился с Молотовым, Маленковым и другими, кто попытался противиться его курсу и опровергнуть клевету на Сталина. Уж если так со старыми большевиками, членами Политбюро, то на что могли надеяться рядовые члены партии, в том числе офицеры.

Но возникает параллельный вопрос: а почему молчали, ничего не сделали и приняли как данное воспеваемые вами, Михалков, царские офицеры свержение Николая II? Мертвого Сталина лишь оклеветали, что ему было уже безразлично, а тут свергли живого помазанника Божьего. У него за плечами трехсотлетняя династия, а за Сталиным всего неполных сорок лет Советской власти. И советские офицеры даже в годы войны, когда Сталин был Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны, принимали присягу правительству, а не ему лично, царские же офицеры — именно лично царю. И, однако, никаких протестов, никакого непослушания. Где была их офицерская честь?

Можно спросить Михалкова еще и о том, почему молчал, ничего не сделал его родной отец, член партии, лично встречавшийся со Сталиным и щедро им обласканный. Ну сказал бы хоть одно протестующее словцо на каком-то писательском собрании. Где была его партийно-дворянская честь? Думать надо, прежде чем кукарекать на всю страну...

***

Но вернемся к Столыпину. И тут— хвалебные псалмы, торжественные акафисты, возвышенные оды... Илья Глазунов заявил, что когда его «сослали на БАМ» (вы разве не слышали о его ссылке и каторге?), то там он, каторжник, понял: «Петр Аркадьевич — величайший политик всех времен и народов!» При нем, уверял, крестьяне имели по 15 лошадей и по 20 коров, и это еще что! Однажды он сказал: «У России только два верных союзника — армия и флот». Уж так верно! Как будто назло натовскому соловью Рогозину. Только это сказал не Столыпин, а Александр III. Поэт-орденоносец Кублановский, мыслящий образами, выразился еще возвышеннее: «Пушкин — это солнце нашей поэзии, а Столыпин — солнце нашей политики!»