Читать «Маджонг» онлайн - страница 47

— А кстати, чей? Неужели нет версий?

— Да есть, конечно, но все ведь нужно доказывать. Ладно, об этом после. Твой самолет в Москву завтра. Собирайся.

Так Регаме оказался в обществе заунывно ноющего бесконечную песню казаха и спящего безымянного попутчика, в машине, несущейся через степи Алтайского края к казахской границе.

Игра VI

— А вот скажите мне, — спросила Сонечка, мучительно размышляя, снести ли ей Восточный ветер или все же Северный, — какие ценности несет нам игра в маджонг?

— Ты что, Сонечка, — удивился Зеленый Фирштейн. — Какие еще ценности? Тебе попался отравленный кальмар?

— Разденете вы нас с Зеленым сегодня гривен на сто пятьдесят, вот и все ценности, — согласился с ним Старик Качалов.

— Разденем — это само собой. А вот культурные, например, или, ну… не знаю.

— Нравственные? — тут же подсказал Старик Качалов. — Не больше, чем игра в дурака, это я тебе могу точно сказать.

— Не хочу тебя огорчать, Сонечка, — вздохнул Толстый Барселона, — но абсолютных ценностей не существует. Все наши ценности — результаты договоренностей. Мы, да нет, даже не мы, а какие-то дяди согласились считать ценностями картины Рембрандта, скульптуры Родена и первое издание комиксов о Супермене. Если ты соберешь маджонг «Императорский нефрит», можешь с полным правом считать его ценностью.

— Наш друг Толстый Барселона слегка противоречит себе, если вы обратили внимание, — заметил Зеленый Фирштейн. — Он упомянул комиксы про Супермена, чтобы принизить в глазах Сонечки ценность Рембрандта. Между тем их первое издание хоть и не назовешь полиграфическим шедевром, все же представляет немалый интерес для коллекционеров. Потому что оно — редкость. А поскольку среди коллекционеров есть люди очень состоятельные, то они готовы за него заплатить. Как другие коллекционеры платят за Рембрандта и как мы заплатим Сонечке за «Императорский нефрит», если она, не дай бог, его соберет.

Не слушай, Сонечка, анархиста Барселону, это для него ценности нашей цивилизации — условность, но поверь мне, «Императорский нефрит» — такая же безусловная ценность, как, например, верхнее «до» Паваротти.

— Дался вам мой припорошенный нафталином анархизм, — пожал плечами Толстый Барселона. — Хотя, может, вы и правы, что-то от него в моих теперешних взглядах все же осталось.

К анархистам Толстого Барселону в конце восьмидесятых привела дружба с киевскими джазменами. Они же, кстати, назвали его Толстым Барселоной. Только это было еще раньше.