Читать «Русский, красный, человек опасный.» онлайн - страница 112

– Секретные технологии, – ответил за него человечек. – Еще при Ельцине придумали. В каждом телевизоре есть свой президент, есть свой премьер-министр. Власть должна быть с народом. Приглядывать за вами, несмышлёнышами. Чтобы чего не натворили.

– А сам-то ты кто? – спросил Сидоров.

– Телевизорный, – сказал человечек. – Есть домовые, есть лешие, а я – телевизорный.

– Нечистая сила, значит? – спросил Сидоров.

– Обидное какое слово, однако, – вздохнул телевизорный. – Вот нечистая сила – он, – показал на гнома-президента, который от скуки ковырял пальцем в носу, доставал козявки, долго разглядывал, а потом отправлял их в рот.

– Ну и ладненько, однако устал я с дороги, поспать мне надо, – сказал Сидоров и телевизор выключил.

С этого вечера Сидоров и телевизорный коротали темные московские вечера за долгими разговорами о том и о сём. Сидоров покупал ему бублики к чаю, который заваривал с помощью запрещенного в гостинице кипятильника, а телевизорный угощал Сидорова салом, которое ему присылала тётка, тоже телевизорная, но только на Украине.

***

Москва сильно изменилась с тех пор, как он побывал здесь последний раз несколько лет назад.

Особенно явственно это ощущалось на контрасте со столицей бывшей.

Чем больше родной город Сидорова пытались превратить в Санкт-Петербург, тем меньше это удавалось.

Переименуют, скажем, улицу Марата в улицу Прав человека, – а по ночам все равно на домах проступают старые надписи – и даже слышен голос Друга народа, кашляющим голосом призывающего резать, как свиней, врагов Республики и Свободы.

Поставят памятник поэту Бродскому – а ночью прохожие видят, что с памятником беда какая-то, и что он уже не Бродскому, а Троцкому!

Устроят на «Авроре» светскую вечеринку с губернаторшей, олигархами и проститутками, – а следующей ночью испуганные прохожие вдруг увидят, как орудия крейсера, ржаво скрипя, направляются на важнейшие в городе здания, и призрачные канониры поют при этом отнюдь не новую песенку Димы Билана, а очень старую песню Эжена Потье.

Не то Москва. Москва росла вширь и вверх, словно огромная яйцеклетка, при этом не собирающаяся делиться, и не понимающая, что делиться когда-нибудь придется. И тогда будет больно. Но это будет потом.

Символом новой Москвы могла бы служить гигантская статуя «Россия, поднимающаяся с колен» скульптора Церетели – в качестве модели России была выбрана дочка бывшего петербургского мэра, а заодно учителя-наставника нынешних главных российских начальников, живших, в силу своих скромных размеров, в каждом телевизоре. Поэтому «Россия» больше напоминала девицу, сделавшую минет клиенту и ожидавшую, что получит сейчас причитающиеся ей за работу 50 долларов.

Улицы, забитые машинами – при этом одни машины периодически врезались в другие, и потом из машин, которым повезло меньше, вырезали автогенами тела водителей и пассажиров, а те машины, которым повезло больше, радостно сигналя, улетали по своим важным делам. Проходящие снимали происходящее на мобильные телефоны: оторванные головы, клюющих кровавую пищу стервятников, задумчивых страховых агентов, брезгливо ковыряющихся в том, что было когда-то людьми и достижениями корейского автопрома.