Читать «ПУТНИК часть I» онлайн - страница 73

              Растерявшийся, было, от неожиданности Леонид, быстро взял себя в руки и бодрым шагом направился к трибуне, около которой его встречал нарком. Вручив ему награду и, задержав его руку в своей, Ворошилов обратился к залу:

              - Вот, товарищи командиры, вам образец исполнения священного воинского долга для каждого бойца нашей Рабоче - Крестьянской Красной Армии! Товарищ Сербин, еще не долечившись, требует, вы слышите – требует! отправить немедленно его в родной сердцу полк! Но! – нарком поднял вверх указательный палец. – Во – первых, приказываю: пройти лечение до конца, не вызывая никаких нареканий со стороны медперсонала санатория! Во – вторых, моим приказом, товарищ Сербин, вы зачислены слушателем Высших курсов комсостава «Выстрел», после окончания которых, получите назначение на более высокую должность в войсках. Приказ вам понятен? Желаю вам скорейшего восстановления здоровья и успешной учебы!

               Сербину ничего не оставалось, как ответить «Служу трудовому народу» и отправиться на свое место.

               Ворошилов коротко обрисовал международное положение Республики в окружении враждебных государств и, пожелав выздоровления раненым и успехов в лечебной работе медперсоналу, уехал в сопровождении своего многочисленного эскорта.

               Леонид, смирившись со своей участью, с удвоенной энергией ударился в лечебные и оздоровительные процедуры, которые в последнее время стал частенько пропускать, уходя в лес. Его настроение, на радость Фросеньке и детям, выровнялось и стало по-прежнему добродушным и веселым. Как военный, до мозга костей человек, он изменился, видя перед собой ясно обозначенную наркомом цель, и получив приказ неукоснительно следовать ей.

 Глава 32

                    Фрося в свободное время помогала медсестрам и врачам, чтобы не потерять квалификацию, и многому училась заново. Ей нравилась ее профессия, нравилось помогать людям, искалеченным войной. Она видела, как страдают эти большие, сильные мужчины, настоящие воины, и сердце ее переполнялось болью и состраданием.

                     Она стала записывать свои впечатления и истории раненых, ей было интересно то, что у каждого из них осталось за пределами войны. Истории эти были разные, и за каждой из них стояла не только судьба раненого, но и судьба его семьи, зачастую, горькая и изломанная.

                     Фрося всегда была глубоко верующим человеком и понимала, что многие свои мысли она не может не только высказать вслух, но и записать в свою клеенчатую тетрадку, которая могла ненароком попасть в чужие руки, а религиозность преследовалась строго… Но иногда она не сдерживала свои порывы и шепотом молилась у постели раненого, прося у Господа даровать ему облегчение, и видела, как благодарностью зажигаются его глаза …

                     Видя каждый день боль и страдания, она особенно остро стала чувствовать роль женщины-супруги, женщины-матери в жизни солдата, защитника Родины. Ведь он, уходя на войну, кладет на алтарь Отчества все самое-самое дорогое: и свою, часто большую, семью, и свой дом, и свою жизнь… И совсем неожиданно в её голове стали складываться стихотворные строчки. Сначала она боялась их, прогоняя, считая наивными и нескладными, но постепенно увлеклась этим не на шутку и стала записывать стихи в тетрадь. Фрося никому не показывала свои стихи, и даже от Леонида скрывала свое увлечение, а тетрадь со стихами прятала за подкладку старого пальто, которое Леонид уже не носил, а Толику оно было еще велико...