Читать «ПЛАСТУНЫ» онлайн - страница 34

              - Этого, - Уляб виновато развел руками, - никто из них не знает. Это знает только Караташ.

              - Значит, Караташ нам нужен живым, - кусая ус, тихо сказал Заруба, - И брать его я буду сам. Расспросил, как он выглядит?

              - Да, - ответил Уляб. – Он старше других и крупнее телом. Как и у всех хиджретов, голова его  обрита наголо, но у него большая рыжая борода, потому что он аварец. Да, на нем всегда одета кольчуга из чеканного черного металла (здесь такого металла не делают и не знают), которую не пробивает ни стрела, ни пуля.

             -  Ничего, - сказал Гнат, - Не спасет его ни борода, ни кольчуга. Возьму я его тепленьким. А ты, диду, - Заруба повернулся к деду Петренко, - Сможешь быстро разговорить его? Время будет дорого!

             - Разговорить-то смогу быстро, если надо, - ответил дед. – Только особым разговором – он умрет сразу после этого разговора. Так можно?

             - Да и хрен с ним! - ответил атаман. - Пускай умирает, лишь бы сказал, каким знаком нам войско шамхала с горы выманить!

             - Ну, тогда я пойду с тобой, и пытать стану, как только ты его мне отдашь живым.

             - Давай, Лукьян, - Заруба поднялся с лавки и взял за рукав Синицу, - пускай стрелу!

 Пойдем встречать «дорогих» гостей! А вы, - он поворотился к притихшим на корточках у стены остальным пластунам, - быстро уберите чучела дозорных, двое и Уляб – переоденьтесь в одежду пленных: вы встретите их. Ты, Уляб, шепотом скажешь, что остальные у скважины и поведешь их к нам. Только близко не подпускай к себе, чтоб лица не разглядели. Все по местам! Ждем поджигателей!

              Заруба достал из-за широкого казачьего пояса шестипер  и стал плотно обматывать его навершие ремешком из толстой сыромятной кожи.

19. ЗАПАДНЯ

                 Караташ и его воины приблизились к лагерю урусов, и амир вдруг дал знак остановиться. Хиджреты шли уступом, образуя, как бы, наконечник стрелы, – впереди разведчик-сакмагон, за ним – в трех саженях – амир, а уж за ним шли остальные. Что-то было не так, что-то встревожило амира хиджретов. Он стоял, оглядываясь по сторонам, и не видел своих воинов, которые должны были встретить его на подходе к казачьему стану. Он хотел, было, уже дать знак отхода, как вдруг из тени высокой сторожевой башни бесшумно возникли три силуэта, один из которых что-то быстро прошептал сакмагону и рукой показал направление. Обернувшись к амиру, сакмагон махнул рукой, в которой был зажат боевой топор, и пошел вслед за троицей. Но амир не спешил давать знак остальным. Его обостренное годами войны чувство опасности подсказывало ему, что впереди его маленький отряд ждет беда. Но трое были одеты в одежды хиджретов (Караташ видел в темноте, как и все хиджреты), заговорили на их языке, раз сакмагон не встревожился и спокойно пошел за ними, и амир дал отмашку.

                  Хиджреты медленно втянулись в узкий проход между сторожевой башней и откосом скалы. Сакмагон вслед за проводниками повернул за изгородь сакли, где начинался  крутой подъем к смутно видневшемуся в темноте строению – то ли сакле, то ли какой-то сараюшке, и исчез из виду, скрытый деревьями густого, одичавшего сада. Через несколько мгновений за изгородь шагнул  Караташ и тут же, словно небо обрушилось на его голову. Вспышка резкой боли оборвала его сознание, и амир провалился в густую бархатисто-черную тьму…