Читать «Фаворит» онлайн - страница 657
Валентин Саввич Пикуль
— Так чего ты хочешь? — спросил светлейший.
— Хочу плавать, как раньше, а ездить надоело.
— Коли так, бери запорожцев и отвоюй Березань…
Березань взяли; все что там было, переломали и даже приволокли пленных. Добра на острове сыскалось много: запорожцы саблями рубили свертки шелка и бархата, папахами черпали россыпи жемчуга. Потемкин поспешил обрадовать Суворова:
«Мой друг сердешной, любезной друг. Лодки бьют корабли, пушки заграждают течения рек. Христос посреде нас… Прости, друг сердешной. Я без ума от радости. Всем благодарность. И солдатам скажите. Верной друг и слуга твои кн. П. Т.».
Тонкий ледок уже появился в лимане, и Гасан отправил корабли на зимовку. Пленные показывали, что капудан-паша перед своим отплытием привел гарнизон Очакова к присяге на Коране: всем погибнуть с детьми и женами, но крепость прахоподобным не сдавать. Бежавший к русским поляк сообщил, что в Очакове хлеба осталось на две недели, не более, лошадей турки уже съели и даже сам Гуссейн-паша склоняется к сдаче:
— Но его знаменосцы-байрактары противятся, сказывая: нет хлеба и мяса, так мы всех кошек переловим, всех собак передушим, станем крыс жрать, но Очаков не сдадим…
В ночь на 27 ноября в землянку светлейшего привели златокудрую христианку родом из Подолии, жену убитого янычара. Потемкин поил ее чаем с пастилой, разговаривая по-польски.
— Отчего пани бежала, кого шукает?
— Паша всех христианок велел отправить на ночь в траншеи… Он пожелал воодушевить агарян своих к отбитию штурма…
Задували метели. По утрам собирали замерзших. Живые с трудом откапывались от снега. «Сколько в сии дни померзло людей и пало скота. Где ни посмотришь, везде завернуты в рогожи человеки, везде палый скот. Там роют яму, здесь лежит нагой мертвец, в другом месте просят милостыню на погребение».
— Пошли на штурм! — требовали солдаты.
Турки сделали вылазку на батареи генерала Степана Максимовича, «перерезав люден, от холоду уснувших… Максимович, разбудя солдат, пошел сам вперед отбивать пушки, но был сильно порубан, повержен на землю; в которое время турки отрубили ему голову». Пушки удалось отбить, но множество голов янычары утащили в Очаков и, «взоткнув их на штыках, разставили по валу крепости; между сими головами примечена и голова генерала Максимовича». Об этом доложили Потемкину, который голову своего приятеля долго разглядывал через трубу.
— Время истекло… Штурм! — возвестил он.
И весь лагерь, будто его сбрызнули живою водой, вдруг разом поднялся, ликующий, возбужденный, радостный.
— Штурм, штурм… хотим штурма! — кричали люди.
Начались объятия, целования. От охотников идти на смерть не стало отбоя, даже кавалеристы бросали лошадей, желая вместе с пехотою лезть на стены. Метель еще два дня покружила, потом ударил мороз.
— Хотим штурма! — орали солдаты. — Ведите нас…
Офицеры давали клятву: взойти на стены раньше солдат! В гвалте голосов затерялись оркестровые выкрутасы Сарти на слова канона «Тебе Бога хвалим».