Читать «Фаворит» онлайн - страница 643

— Эй, кто тут эллины? — спросил он бродяг-матросов. — России снова нужны герои, что носят пистолеты за поясом. У кого хватит сил, таскайте за поясом и пушки… Приму всех с одним условием: вы должны любить нашу несчастную Грецию!

…Потемкин прочно застрял под Очаковом, как завяз под Хотином и генерал-аншеф Иван Петрович Салтыков. Потемкин каждый день начинал вопросом — был ли курьер из Бессарабии:

— Что там Ванька Салтыков? Взял ли Хотин?

— Не мычит не телится, — ответствовал Попов.

— Беда, если цесарцы и без Ваньки Хотин сгребут…

Принц де Линь вешался на шею Потемкину:

— Где штурм? Где слава? Где мощь России?

Русский фельдмаршал де Линь отказался быть шпионом при ставке Потемкина, зато стал его критиком.

— Суворов прав, что Очаков надо брать скорым штурмом. Но с чего вы взяли, что для осады крепости необходимо окружить себя племянницами?..

Пренебрегая шифрами, де Линь строчил в Вену открытым текстом: «Под стенами Очакова чертовская скука, несмотря на присутствие Сарти с его огромным оркестром. У нас иногда нет хлеба, но бисквитов и макарон — сколько угодно; нет масла, но есть мороженое; нет воды, но всевозможные вина; нет дров, нет угля для самоваров, зато фимиаму много… Это какая-то невообразимая чепуха! В степи для своих дам Потемкин устраивает спектакли, балы, иллюминации, фейерверки».

Потемкин отряхивался от объятий де Линя:

— Клянусь — Очаков падет раньше Хотина…

Он тяжело переживал издевки Румянцева, который издалека высмеивал бездействие его армии: «Что они там, в лимане купаются? Очаков — не Троя, чтобы осаду иметь столь долгую». А из Петербурга императрица, ревнивая к славе, понукала светлейшего в письмах: «Когда, Папа, Очаков подаришь нам?..»

Примчался курьер, весь заляпанный грязью.

— Хотин пал! — объявил он, вручая пакет Потемкину.

Празднуя победу, пушки салютовали в честь взятия Хотина, а со стен Очакова хохотали турки, и сам маститый старец Гуссейн-паша не поленился выбраться на фас цитадели.

— Глупцы! — возвестил он сверху. — Хотин остается в воле падишаха, и двери его нерасторжимы, как и очаковские…

Потемкин всю душу из курьера вытряс:

— Ты сам-то видел ли Хотин сдавшимся?

— Нет. Не видел. Салтыков велел скакать до вашей светлости и сказать: мол, пока я скачу, Хотин ворота откроет…

Накануне Потемкин с невероятными усилиями, угрозами и бранью заставил Марко Войновича вывести эскадру из Севастополя в море — искать противника. Попов выражал сомнение:

— Разве Войнович рискнет с Гасаном драться?

— Пусть хоть линию в бою сохранит, и то ладно.

— Убежит Войнович обратно в Севастополь.

— Не каркай! Войнович убежит — Ушаков останется…

Еще ранней весной он хотел поручить флотилию в лимане не принцу Нассау-Зигену, а именно Ушакову, но Мордвинов грубо выгнал Ушакова из Херсона, не допустив его до свидания со светлейшим. Ко всем несправедливостям судьбы Федор Федорович сохранял гордое презрение… Женщины равнодушно прошли мимо этого скуластого, скромного человека, очень далекого от светских «политесов», не имевшего ни денег, ни поместий, ни знатных сородичей. Ушаков был из кремневой породы людей-победителей. В любом деле любая эпоха порождает проблемы, и она же порождает героя, который берется их разрешить. Потемкин разрешал для России «проблему Черноморскую», а подле него, тихо и незаметно, Ушаков разрешал для флота проблему новой тактики морского боя, чтобы разломать линию. Острая мысль философии XVIII века побуждала и мыслить с остротой своего времени… Лишь однажды Ушаков намекнул Потемкину о своих идеях, и князь Таврический, громко хрустя поедаемой репою, удивился его смелости: