Читать «Фаворит» онлайн - страница 622

— Эй, на руле! — кричал Ушаков. — Против ветра… куда угодно, но держи курс от Туретчины далее!

Эскадру разбрасывало бурей по всем 32 румбам, и корабли, вздымая на обломках рангоута сигналы бедствия, пропадали в гневном кипении моря. Старший плотник доложил Ушакову, что обшивка треснула, в трюмах явилась вода.

— Сам чую, — отвечал Ушаков и ударами ботфорта повыбрасывал за борт ошалевших от ужаса крыс, искавших спасения на палубе. — Всех людей на откачку! Коли насосы забьет, будем ведрами… Даже своими шапками черпать! Не подыхать же нам…

…Василий Степанович Попов разбудил Потемкина:

— Ваша светлость, Войнович до вас, проснитесь!

Потемкин посмотрел, как сладко досыпает красавица в его постели, и расцеловал ее в прелестные уста. Взял с вазы грушу и жадно надкусил. Прошел в кабинет, где стоял Войнович — стоял на коленях»

— Не виноват… Нет, нет! — запричитал он жалко.

— Ты почему здесь? А где эскадра?

— Не знаю. Нет ее, как нет и флота Черноморского.

— Где же он? — закричал Потемкин.

Войнович держал бумагу с рапортом. Не вставая с колен, он взял бумагу в зубы и подполз с нею к ногам светлейшего. Потемкин вырвал бумагу из его рта, вчитался: «Оный шторм длился пятеро суток, после которого старались с запасными стеньгами и реями спасать суда…» Войнович говорил:

— Это не флот — одни гробы! «Крым» безвестно пропал, а «Марию-Магдалину» затащило прямо в Босфор и выкинуло у Сераля султанского… Вениамин Тиздель сдал шпагу туркам!

Потемкин вцепился пальцами в горло Войновича:

— Задушу! Погубил… весь флот! Где флот?

Лицо адмирала посинело, мертвея в удушье.

— Не я, — хрипел он. — Не я… так Богу угодно.

Потемкин разжал пальцы. Попов стоял наготове. Войнович, шатаясь, прошел к столу, выпил водки и осмелел.

— Если б корабли были справно деланы… Туркам флот строят англичане с французами, а на Руси — мужичье окаянное… с топорами.

— Молчи. Ушаков вернулся ли?

— Я видел, как его «Павла» потащило от Калиакрин в море открытое, а фок-мачта уже была сбита…

— Не повезло, — заметил Попов. — Это беда.

— Не беда, а… конец войны, — ответил Потемкин.

Когда Войнович удалился, светлейший не мог сам идти. Попов поддерживал его. Потемкин громко плакал:

— За што мне, хосподи? Все… конец… умереть бы!

Попов усадил его за стол, вставил в пальцы перо:

— Пишите, ваша светлость. Государыне…

Рыдая и разбрызгивая чернила по бумаге с золотым обрезом, Потемкин с трудом складывал раскоряки-слова: «Я стал несчастлив, — сообщал он Екатерине. — Флот Севастопольский разбит… корабли и фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки!»

В паническом состоянии он просил отставки, писал о завершении жизни позором, главнокомандование желал сдать Румянцеву-Задунайскому.

Попов оторвал его от стола, рыдающего, сразу постаревшего, ни к чему более не годного. Он довел его до спальни, где сладко досыпала златокудрая молодая красавица.

— Брысь, курва! — спихнул ее на пол Потемкин.