Читать «Записки партизана» онлайн - страница 71

К луже вернулись около полуночи. Нас угостили прекрасной холодной водой: рядом отыскали родник.

Спать мне в эту ночь не пришлось: проверял караул, следил, чтобы никто не храпел во сне, обдумывал план завтрашнего дня и решил: необходимо во что бы то ни стало заглянуть на молочную ферму…

На рассвете партизаны поднялись, мокрые от росы, позавтракали всухомятку и снова отправились искать шоссе.

У дикой груши, в кустах, где вчера сидел пулеметчик, я оставил взвод. Приказал лежать и прикрыть нас огнем в случае тревоги. А сам с Гончаровым и Слащевым пополз дальше.

Мы благополучно пересекли проселочную дорогу, углубились в лесок и осторожно выползли на опушку: перед нами, метрах в семидесяти пяти, лежало шоссе.

Три часа наблюдали за шоссе — ни души… Только пробежала немецкая связная собака.

Устраивать засаду на пустынном шоссе было бессмысленно.

Но меня заинтересовал лесок по ту сторону шоссе — он был неестественно густ. Я решил подобраться к нему и выяснить, в чем дело…

Как было трудно ползти! Трава скошена, кустов почти нет, полянка чуть приподнята и легко просматривается. Но все-таки я дополз до шоссе.

Чутье меня не обмануло: в леске стояли противотанковые пушки и тяжелые пулеметы. Это была немецкая огневая засада.

И это я занес на бумагу…

Строго говоря, пора было возвращаться обратно. Но молочная ферма не выходила из головы. Я решил еще раз попытать счастья.

До забора дополз благополучно. И на забор влез. Но только занес ногу, чтобы перебраться на крышу какого-то сарая, как неистово загоготали гуси…

На их гогот выскочили немцы. Я приник к забору.

Не знаю, почему немцы меня не заметили. Откровенно говоря, мне в те минуты было не до размышлений…

Выждав, пока гуси успокоились и собака перестала рычать, я пополз назад, так и не узнав ничего о ферме.

Когда я добрался до Слащева и Гончарова, мне показалось — я не видел их месяцы: ведь полчаса назад у меня не было надежды на встречу с ними.

Мы перевалили через проселочную дорогу, и тотчас из-за поворота неожиданно появилась рота немецких автоматчиков. Они шли на ферму, как всегда четко отбивая шаг, высоко вскидывая длинные ноги. Чертовски подмывало швырнуть в них гранату и сбить их самодовольную спесь.

К дикой груше мы вернулись благополучно. Товарищи, как и в прошлый раз, напоили нас вкусной водой: около груши они наткнулись на новый родник.

Всласть напившись, я спросил: «А следы у воды оставили?» — и сам отправился к роднику проверять. Так и есть: на влажном песке темнели свежие отпечатки немецких ботинок рядышком с нашими следами… Нужно было спешно уходить: сюда с минуты на минуту могли пожаловать немцы.

И вдруг с грохотом разорвался артиллерийский снаряд. За ним второй, третий…

Я подал сигнал отхода. Отправил вперед Гончарова — он должен был вести отряд напрямик, по еле заметной тропе, что взбегала на крутой подъем.

Идти было тяжело: ногу можно было ставить только на ребро. А вокруг рвались снаряды: это била та самая батарея, что была замаскирована в леске.

На половине подъёма Сафронов опустился на землю.

— Не могу. Сердце сдало. Идите. Мне все равно пропадать.