Читать «Записки партизана» онлайн - страница 24

И вот этот самый Ветлугин, Геронтий Николаевич, смотрит на меня сосредоточенно и, вместо того чтобы сказать «здравствуйте», отвратительно квакает:

— Ква-а-а! Ква-а-а-а!

«Не остроумно!» — думаю я, но, разумеется, не обижаюсь, сажусь спокойно на свое обычное место. Мусьяченко кивает мне головой, потом переводит взгляд на Ветлугина и… тоже квакает. Квакает, как лягушка, которая чувствует себя центром вселенной, — упоенно, самозабвенно. «Это и есть «новая дисциплина», — понимаю я и стараюсь подавить невольную улыбку.

— Петр Карпович, попрошу вас, — сказал Мусьяченко. Что ж, были и мы подростками и пробовали дразнить лягушек: стараясь не встретиться взглядом с сыном, я заквакал.

— Нет, Петр Карпович, нет! — машет руками Мусьяченко. — По такой лягушке немец из автомата палить будет. Надо выше, протяжнее: «ква-а-а». Но, помните, товарищи: так квакает лягушка только по вечерам, накануне теплого и солнечного дня. По утрам же они квакают резче и отрывисто: «ква», «ква»…

Потом мы учились подражать стрекоту сойки, треску цикад, кабаньему хрюканью — лесным и степным звукам, которые должны были служить нам в будущем боевыми сигналами.

Все тот же Петр Петрович рассказывал о кабаньих тропах, которые помогут нам разыскивать в горах питьевую воду, а следы копытец на этих тропах подскажут, есть ли вблизи люди или нет их, свежий след — еще сегодня здесь ходил зверь.

* * *

Весной вернулась с фронта Мария Янукевич. Стала она совсем худенькой. На маленьком подвижном лице ее глаза казались теперь огромными, и были в этих глазах и ненависть и большая, хорошая для бойца строгость. Встретили мы ее радостно вдвойне: хорошо было, что вернулся к нам наш товарищ, радостно было и за Виктора, ее мужа.

Вечером в казарме Мария скупо рассказала, почему она отпущена из армии.

Бой шел в Крыму. Ночью Мария делала перевязку матросу на переднем крае. В такой работе некогда оглядываться по сторонам. Неожиданно матрос рванулся, стал на ноги, заслоняя собой Марию, и, крича что-то, чего нельзя было понять в грохоте боя, швырнул гранату. Только здесь, падая, Мария заметила, что враги окружают ее и раненого.

Отбиваясь гранатами, то падая, то поднимаясь, они отползли к самому берегу. Дальше отступать было некуда. Да и моряк потерял уже последние силы. Мария оттащила его за огромные камни.

Они лежали за камнями и слушали, как хозяйничают на месте затихшего боя немцы.

— Ну? — сквозь зубы заговорил моряк. — Или ты думаешь, что эта ночь по твоему заказу будет тянуться тысячу и один час?

— Скоро начнет светать, — преодолевая непонятную ей самой слабость, сказала Мария.

— Какого же черта лысого ты сидишь здесь со мною? Гранат больше нет, взорвать себя нечем. Тащи…

«Куда его тащить? В море?» — подумала Мария, и вдруг к ней вернулись спокойствие и самообладание. Она поняла, что находится на берегу пролива. По ту сторону его, в семи километрах, родной кубанский берег.