Читать «Записки партизана» онлайн - страница 106

— Сознайся, мама, ты ведь тоже мечтаешь.

— Ну, конечно, мечтаю… Я мечтаю, что Геня повезет меня под землей к бухте Провидения. Обратно мы полетим с ним домой над Невьянском, Сталинградом, Доном, и я снова еще раз вспомню всю свою жизнь. А потом я буду сидеть старушкой у себя в Краснодаре, у памятника Тарасу Бульбе, нянчить твоих, Геня, и Жениных ребятишек…

— Почему же только наших, а Валентина?

Елена Ивановна молчала. Руки ее тяжело упали вдоль бедер. Всем нам стало не по себе.

— Мне не придется нянчить ребят Валентина, — проговорила Елена Ивановна очень спокойно. — Валентин погиб… За день до нашего ухода из Краснодара боец из части, которой командовал Валя, рассказал о его гибели. По ту сторону Керченского пролива он прикрывал своим пулеметом отход наших. Разорвалась мина. Валя упал. Унести его было уже невозможно. К нему подбежали немцы. Вот все, что известно о Валентине.

О Валентине мы больше не говорили. Так сидели молча, в ряд, плечо к плечу. Теперь нас, Игнатовых, на одного человека стало меньше.

Геня нашел в темноте мою руку, сжал ее. Пожатием этим он и утешил меня, и говорил о своей боли.

— Становится сыро, — сказала Елена Ивановна, поднимаясь, — пойдемте, ребята, спать.

Она уснула сразу. Я не спал, старался думать об очередных делах. Сыновья лежали тихо и, казалось мне, спали. Но вот заворочался Геня.

— Ты не спишь, Женя?

— Нет.

— Знаешь, Женя, что я хочу тебе предложить?..

— Слушаю тебя. Только тише.

— Женя, не ходи больше в разведку. Я вместо тебя буду ходить.

— Почему?

— А ты работай над миной! — И снова, как в тот раз, шепот Гени прерывист и страстен. — Мину нужно сконструировать немедленно. А ты — все в разведке. И Ветлугин на операциях. Я буду ходить. Надо же, наконец, сконструировать…

Женя молчит. Потом говорит:

— Хорошо. Я никуда не пойду, пока не сконструируем.

На этом разговор окончился. В нем не были произнесены слова «мать» и «Валентин». Но говорили братья о большой мести за погибшего брата.

* * *

Который день сидели Евгений, Кириченко, Ветлугин и Еременко под густым разлапистым ясенем: проверяли чертежи и расчеты. Рядом с Евгением неизменно лежал Дакс. Положив морду на вытянутые вперед лапы, он смотрел столь умными глазами на хозяина, что казалось, пес все понимает.

Друзья спорили о нагрузке, передаваемой паровозом через рельс, о законах вибрации, о коэффициенте трения и о минимальной закраине между минным зарядом и башмаком рельса.

На траве была разостлана плащ-палатка. По плащу разбросаны схемы, химические формулы, сложные технические расчеты, написанные на листках, вырванных из ученической тетради. Убрать бы на минуту ясень, Дакса и часового, что стоял чуть поодаль в кустах, или закрыть бы глаза и только слушать, — все это скорее походило бы на техническое совещание инженеров в научном институте, чем на собрание партизан в дикой глуши кавказских предгорий.

Речь шла все о том же: о мощной, усовершенствованной железнодорожной мине. Она была, наконец, сконструирована Евгением, Кириченко и Ветлугиным.

Это «волчий фугас», сочетание тола и противотанковой гранаты. В ней не было никаких веревочек. И ее должен был рвать не минер, а сам паровоз. И в то же время бронедрезина, обычно пускаемая немцами в разведку перед поездом, по расчетам, пройдет благополучно над миной. Весь секрет — в тяжести, передаваемой через рельс на минный заряд…