Читать «Отражения» онлайн - страница 16

После русской революции и антирабочих репрессий вокруг были одни болтуны. И он, который не пил пять лет в России, снова запил и пошел по шинкам.

Чешская жена пыталась помогать ему, как редактор. Русская жена бегала по кабакам и вытаскивала его оттуда домой, хотя своего дома у них не было. Вскоре Гашек просто сбежал из Праги, как был, в домашних тапочках. От безденежья, одиночества, обвинений в кровожадности красных комиссаров-«людоедов» и отвернувшихся болтунов-товарищей.

Он уже болел. Алкоголь разрушал организм. Но и тогда Гашек все равно постоянно шутил и устраивал мистификации. То появлялся в женском платье. Но объявлял о своей смерти.

— Он даже создал в шинке свою «партию умеренного прогресса», которая потребовала введение в Чехии рабства и учреждение инквизиции. На выборах за нее проголосовали 38 человек.

И еще, дед трижды объявлял о своей смерти. То его якобы убил в корчме русский моряк бутылкой рома. То разорвали дикари в монгольских степях. Поэтому когда он на самом деле умер, никто в это сначала не поверил. Ему не было и сорока лет.

За три месяца до смерти он наконец впервые переехал в свой домик в Липнице, купленный за гонорары от первой книги о Швейке. Правда книгу все отказались издавать, назвав аморальной. И тогда дед, без денег, как-то создал свое издательство и издал Швейка сам. Весь тираж сразу раскупили и первый том переиздавался подряд четыре раза.

Перед смертью за ним ухаживала русская жена Шуленька, ласкательное от «Шурочка», которая только через три недели, не зная ни языка, ни страны, узнала, куда сбежал её муж.

Шуленька вышла потом замуж за молодого врача, который ухаживал за тяжело больным Гашеком. Она помогла ему получить образование и пока шли деньги за издания Швейка, врач жил с ней. Но после немецкой оккупации Швейка издавать запретили, денег не стало и она тронулась умом. Муж передал её в психиатрическую больницу, до конца жизни.

— Мой отец, сын Гашека, был архитектором. У мамы тоже была техническая специальность. Но она была дома. В пятидесятых годах, на волне сталинских репрессий, отца арестовывали. А я родился в 1949-ом году. Отец тоже пытался быть как мой дед, писал, показывал кому-то, но…

Я же полковник-танкист в отставке, хотя на самом деле всю жизнь проработал в военной чехословацкой газете. Со мной, как с внуком, и раньше, и теперь тоже многие хотят выпить пива, подружиться, как с Гашеком. Но я говорю — В семье достаточно одного гения…

О Ярославе Гашеке написано более тридцати книг. Его Швейка перевели на 58 языков. Швейку ставят памятники.

Памятнику самому Гашеку почему-то в Чехии не было, кроме одного, едва созданного и выброшенного после ухода от власти коммунистов. Гашек, как анархист и троцкист в русской революции, но пьяница и неудобный для всех гений — разгильдяй, до и после нее, официальной власти не нравился. Не вписывался в нужные (и нудные) каноны.