Читать «Жизнь на старой римской дороге» онлайн - страница 57
Ваан Тотовенц
Но мы, дети, любили голубей, а голубятники в наших глазах были настоящими героями.
Детям все эти предрассудки были непонятны.
В церкви миро капало из клюва золотой голубки.
Голубку славили как символ невинности во всех песнях.
Детство — это невинность.
И мы любили голубей.
Была у нас небольшая мраморная статуэтка: нагая, красивая девушка с голубкой на плече.
Отец привез ее из Стамбула. Стояла она в его комнате, на подставке из орехового дерева.
И как ни страшилась мать голубей, все хорошее она все-таки сравнивала именно с ними.
Когда у жены старшего брата рождался ребенок, мать обнимала его, подбрасывала в воздух и приговаривала:
— Птенчик ты мой, голубочек.
Я радовался, когда мать все хорошее сравнивала с голубем, и очень огорчался, когда она крестилась, увидев голубку на крыше.
Мной владело одно желание — остаться без родителей, стать круглым сиротой, чтобы гонять голубей.
Я бредил этой мыслью.
Каждый день я поднимался на крышу — полюбоваться на голубей Акопа.
Поднимался украдкой, чтобы никто не заметил. Зазорным считалось любому из членов нашей семьи, даже мне — такому еще маленькому, — забираться на крышу, чтобы смотреть на голубей Акопа. Но я, движимый непреодолимым влечением, всегда оказывался на крыше и тайком наблюдал за ними.
Как они летели, как парили в чистом прозрачном небе!
Притаившись, я ждал, что хоть один из них опустится на нашу крышу, и я дотронусь до его крыла.
Мне и во сне снились голуби Акопа. Они садились мне на голову, плечи, руки, и я жадно вслушивался в их воркованье, я прыгал, плясал, по они улетали, я ласкал их, прижимал к груди, целовал, прятал за пазуху.
Я просыпался от мысли, что это сон — это тоже было во сне — и голуби кружили вокруг меня. Когда же я просыпался на самом деле, голубей не бывало. Слышалось только их воркованье. Или и это только чудилось мне?..
Я не мог понять, за что так презирают люди голубей, за что унижают и оскорбляют голубятников, и особенно Акопа.
* * *
Вечер. Солнце еще не закатилось за горы, легкий дождь освежил воздух.
Еще светло, тускло поблескивают окна.
Акоп поднялся на крышу, откинул дверку голубятни.
Веселым хороводом взмыли в небо птицы.
Много их, молочно-белых. Вот один уронил перышко, оно, кружась, упало на землю. Налетели ребятишки, подхватили его, вырывают друг у друга, — наконец кто половчее, украшает им шапку. Есть голуби с темно-синим отливом в белую крапинку, и еще — цвета дымного пламени, цвета последних лучей заката и багряно-красные, как осенний лист.
В воздухе молочно-белые теряются в светлых облаках, их трудно разглядеть, а когда тучи отливают свинцом, из поля зрения исчезают пепельные.
Вот парочка… Округлые грудки отливают зелеными тонами, по стоит им чуть повернуться, — зеленые исчезают, проступают фиолетовые.
Вот грациозно прохаживается по крыше стайка. Одни — коричневато-кофейного цвета, другие — белые, как сахар. Распускают хвосты, о чем-то воркуют, вертят головками, легкие, быстрые, живые.