Читать «Книга перемен» онлайн - страница 202

— И не я один так считаю, — доказывал он Авроре, в душе не слишком довольной, что ее отрывают от книги. — Ты понимаешь, геология там сумасшедшая, плюс грунтовые воды, плюс рядом огромный канализационный коллектор, который эти воды, как ни крути, загрязняет.

И они, загрязненные, намного легче разъедают строительные материалы. Там такая коррозия, ты себе не представляешь! И не смей ездить этой веткой! Лучше поверху. И то есть вероятность, что все в один прекрасный момент провалится на стометровую глубину. Тоннели-то проходят глубже некуда.

— Миша, да мне на Выборгской ветке вообще делать нечего! Я тебе об этом уже сто раз говорила.

— Мало ли куда тебя понесет! Извини. Это я от волнения грубости говорю. Да, так вот, там коррозия и вода с песком, которая замечательно дырки протирает даже в железобетоне. С весны вовсю сочится в тоннеле. А это значит что?

— Что, Миша? — устало переспросила Аврора.

— Гидроизоляция летит к чертям. А давление на такой глубине знаешь какое?

— Ужасное?

— Не то слово. Тоннели плющит. Нижний, на мой взгляд, на ладан дышит, потому что помимо прочего сверху на него давит второй. И давит, и проваливается в нижний. Да еще поезда. Все трясется, колеблется. Трещит по швам. Вода в тоннеле! Ты представляешь? Поезд уже по речке плывет, насосы не справляются. Полотно скоро, к черту, размоет! Почему, как ты думаешь, перегон закрыли на выходные, а на будни вывесили расписание движения поездов?

— Почему, Миша?

— Потому что за ночь не успевают откачивать воду. Там уже и с потолка сочится, и не сочится даже, а дождик идет.

— То-то Светочка к подружке на «Академическую» ездила и приехала мокрая. Говорит, с потолка вагона прямо душ брызгает, — проговорилась Аврора Францевна.

— Я же вам, дамы, запретил по этой ветке кататься! Сколько раз говорить! — вконец разбушевался Михаил Александрович. — Если уж через воздуховоды вагонов водичка брызгает. Не сметь кататься, я сказал!

— Хорошо, Мишенька. Я все-все поняла. Только вот скажи, пожалуйста, ты там не собираешься ли насмерть стоять, как комсомолец-доброволец? Мне бы очень не хотелось получать за тебя посмертную пенсию. Гроши вроде тех, которые я получаю за папу. И — извини, что напоминаю, но надо смотреть правде в лицо — годы наши с тобой уже не те, чтобы геройствовать. Лично мне вполне хватает и повседневного бытового героизма.

— Да не геройствую я, Аврора! Все мое геройство заключается в том, чтобы проедать плешь начальству по поводу того, что закрывать надо перегон, и срочно. А начальство само все знает и от меня бегает уже. Геройство! Это ремонтники геройствуют днем и ночью, дырки латают без конца. А я-то что!

— Миша, подыщи другую работу. По-моему, даже при теперешней нашей жизни с твоей специальностью это реально. Попросись хотя бы на другой перегон. Почему нет? Ты слишком нервничаешь последнее время, на работу отправляешься, как на войну, возвращаешься просто черный от усталости. Это не дело, Миша. Если что-то и случится, ты все равно ничем не поможешь.