Читать «Черные руны» онлайн - страница 20

– Что ж, если это для тебя так важно, я, пожалуй рискну. Я никогда не ставил палки в колеса старательному человеку, хотя обо мне и поговаривают такое.

Три дня спустя Ислейвур прибыл к месту лова на новой четырехвесельной лодке. Йоун в это время как раз закапчивал лов и в изумлении уставился на брата и его новую лодку. Сначала до него не дошло, что к чему, но, увидев новые рыболовные снасти, он все понял и только крепче стиснул зубы, даже не удостоив брата взглядом. Другие рыбаки издали молча наблюдали за братьями, не собираясь вмешиваться в их дела без крайней на то необходимости. Но все же не могли остаться равнодушными. Когда братья подошли к берегу, причаливая каждый по отдельности вместо того, чтобы помочь друг другу, их встретили насмешками.

В хижине братьев ничего не изменилось, хотя вся утварь теперь была поделена на двоих; им приходилось по-прежнему жить вместе, так как свободных хижин больше не было. Нерешенным оставался один вопрос: как поделить долговые счета; но поскольку оба прекрасно знали, что торговец Вальдемар все сделает сам, то не думали об этом. Ислейвур ни разу не видел Йоусабет за то время, что был дома, иначе он услышал бы много про нее, если, конечно, захотел бы слушать. Говорили, что мать пыталась выдать ее замуж за солидного человека – жених был вдовец, состоятельный землевладелец из соседней общины, – но ничего не получилось, девушка отказалась наотрез. Тогда фру Ловиса попробовала заставить ее работать по хозяйству дома или в лавке, но девушка и тут заартачилась, ссылаясь на свое воспитание. Говорили также об исчезновении части винных запасов ее отца и о том, что Йоусабет почти не бывает в трезвом состоянии. И еще много чего болтали, но Ислейвур и слышать этого не хотел, моментально прячась в свою скорлупу при упоминании о девушке.

Гейра, прислуга, еще во времена художника одержавшая блестящую победу и освободившаяся от деспотической власти Йоусабет, получала подарки от Йоусабет, и мало-помалу желание мстить за прошлые обиды стало угасать в ее душе. Правда, она, быть может, слишком много болтала о поведении Йоусабет, но лишь потому, что новости в поселке вроде этого так редки. Теперь она даже лучше других относилась к этой много испытавшей, пристрастившейся к вину девушке и, как прежде, лгала, выгораживая ее, а поздними вечерами часто носила ей еду и этим как нельзя лучше доказывала, с какой душевной теплотой она относится к своей бывшей мучительнице, хотя Йоусабет редко была голодна и вообще не могла оценить сочувствие прислуги, – сочувствие, которое та ставила превыше всего на свете.

Братья выходили в море в одиночку, каждый на своей лодке, и ловили немногим меньше тех, у кого были матросы. По-прежнему не происходило ничего необычного, только однажды на крышу их рыбацкой хижины сел ворон и долго хрипло каркал, пока Йоун камнем не согнал его.

Однажды осенью Йоун принес домой бутылку водки. Усевшись посреди хижины, он начал пить, а опьянев, стал поддразнивать брата рассказами про Йоусабет: