Читать «Аристономия» онлайн - страница 278
Борис Акунин
Добродушный (одна звездочка на погоне – стало быть, подпоручик) сказал своему товарищу:
– Spójrz, Pierre, со za małpa. Łapy do kolan.
Второй (три звезды – капитан), не поднимая головы, проворчал:
– Chcę tę małpę do zoo zawieźć?
– Zagramy w «honnêteté», jak wtedy?
Капитан страдальчески сморщился, всё потирая щеку:
– Rób że chcesz.
Тогда подпоручик на чистом русском обратился к пленному:
– Признавайся, урод, ты польских женщин насиловал? Барышень польских …? – похабный глагол он выговорил с особенной отчетливостью.
Боец молчал, только помаргивал.
– Ты мне отвечай, солдат, а то я тебя в красный рай отправлю. Отвечай правду. Признаешься честно – не убью. А станешь брехать – сию секунду шлепну. Слово офицера. Ну?
Весело улыбаясь, офицер нацелил дуло верзиле в пах.
Небритый прикрылся обеими руками, весь сгорбился.
– Считаю до трех. Признаешься – не убью. Слово. Раз, два…
– Был грех, ваше благородие! – крикнул пленный.
Подпоручик убрал руку с пистолетом за спину.
– Молодец. За честность этот грех я тебе отпускаю. А слово свое сдержу.
Он двинулся вдоль строя дальше, хмурый офицер за ним. Будто припомнив нечто малосущественное, первый обернулся.
– Только вот пан капитан тебе никакого слова не давал… – И засмеялся.
Второй приподнял руку с пистолетом и выстрелил бойцу в пах, прямо через скрещенные ладони. Раненый с воплем рухнул на колени, ткнулся лбом в землю, повалился наземь, задергался всем телом. Опять шарахнулись соседи, опять сорвались с места караульные.
Антон не мог пошевелиться.
– Не ори. Башка болит! – тоже по-русски и тоже без малейшего акцента рявкнул капитан. Прицелился, выстрелил еще раз. Крик оборвался.
Двое в нательных рубахах потащили труп за ноги.
Остальные еще не вернулись на место, впереди стоял один Антон. Слева и справа была пустота. Из-за этой случайности что-то сдвинулось в часовом механизме судьбы. Стрелка, отмеривавшая последние минуты жизни, понеслась по циферблату, переведя счет на секунды.
Веселый палач смотрел на Антона.
– Гляди, Пьер, какой экземпляр. – Подпоручику, очевидно, было все равно, на каком языке говорить – по-польски или по-русски. – Ну-ка, ну-ка.
И повернул обратно!
Пьер, тоже по-русски, ответил:
– Давай заканчивать, надоело.
– Надоело – уходи. Кто тебя держит? – Подпоручик остановился перед Антоном и оказался в точности такого же роста. – А я люблю им в глаза посмотреть.
«Он пьян! Сильно пьян!»
За стеклышками щурились неистовые, бешеные глаза. Где-то Антон их уже видел. Или точно такие же.
Вспомнил: капитан Сокольников, помощник Петра Кирилловича. Такими становятся глаза человека, свихнувшегося от войны.
– Кто вы, милостивый государь? Вы ведь привыкли к обращению на «вы», это видно, – мягко, даже вкрадчиво произнес поляк.