Читать «Ожидание: повести» онлайн - страница 12

О чем не спросишь ночью?

— Если бы я мог на флейте, — ответил он, ухмыльнувшись, — вот это было бы да! А я только на мандолине.

Он перестал бренчать, не закончив каких-то последних нот, и стал рассказывать мне о неразгаданных тайнах моря. Оказывается, рыба отправляется в свое зимнее кочевье раз вдоль одного берега, а раз вдоль другого. Почему? А сбитые в гущу, как гвозди в ящике, маленькие рыбки хамсички идут за такой же крохоткой хамсичкой, только другого цвета. То ли она разукрашена, как вожак, чтобы ее всем было видно, то ли стала вожаком потому, что разукрашена?

Утром я решил узнать все у Демидова. Я залез на капитанский мостик, но бригадир опередил меня:

— Помолчим, доктор. Ваше слово на обратном пути.

Берегов не было видно. Мы шли открытым морем. Серые волны шлепали по носу, обдавая сейнер брызгами с обеих сторон. Впереди наволакивалась какая-то еще более плотная серость.

Волны вскидывали корабль все выше, а он бежал, как будто хотел взлететь. Но мы просто искали рыбу, и Демидов не любовался морем, а высматривал ее.

Я спустился в кубрик. Здесь ребята, сидя в рубахах, расстегнутых до пупа, ворчали:

— Спали на рыбе и ушли…

— Теперь будет погода.

— Так это хорошо, — сказал я.

Они заржали.

Я промаргивал туман в глазах.

Вдруг, опять вдруг, все сорвались с мест и, натягивая ватники, унеслись, как будто корабль сейчас утонет, а я лег. Мне было все равно. Тонуть так тонуть. У меня воздух шел из легких, а в легкие не шел. Стих стук. Наступило блаженство. Долгое, как сон под воскресенье. Потом чей-то сочный голос проник в него:

— Волна-а-а расхо-одится! Пришла-а пого-ода!

Оказывается, хорошо, когда нет погоды. А погода — это волны, ветер, брызги вперехлест. Море, которое так любили рыбаки, становилось их врагом.

Меня вынесли из кубрика и уложили в каюте Демидова, там была мягче постель. Я опять провалился в пустоту, а очнувшись, увидел смеющиеся глаза буфетчицы Лили. Она смотрела на меня со стены каюты. Карточка ее, приколотая кнопкой, висела под каким-то прибором, внутри которого черная стрелка металась из угла в угол. И Лиля тоже укоряюще качала головой и беззвучно смеялась надо мной.

Возле меня, как призрак, возник Демидов.

— Ну как, доктор?

— Где мы? — спросил я.

— Скоро будем дома.

— Я готов выполнить свой долг, — сказал я и убедился, что слову, сказанному как бы шутливо, верят больше, чем клятвенному биению в грудь.

— Ну, вира, — поддержал меня Демидов.

И я пошел, хватаясь за все, что попадалось под руку. Нас приятно окатило водой. В кубрике сбились багровые при свете тусклой лампочки, крепкие лица. В каплях воды, застрявших на моих ресницах, они расплывались, как сквозь слезы.

— Вот доктор, — сказал Демидов, — вы все его знаете… Он нам расскажет… как мыть руки.

Я стоял и улыбался. Я видел их литые черные кулаки в ссадинах, неловкие обкуренные пальцы, нежно сжимавшие кончики сигарет, и вспоминал про туалетное мыло и зубные щетки. Я улыбался, помалкивая.

— Может, есть вопросы? — спросил Демидов.

— Что такое любовь? — спросил механик. — С медицинской точки зрения. Прошу научно объяснить.