Читать «Охота на царя» онлайн - страница 3

Двадцатидвухлетний помощник начальника Нижегородской сыскной полиции Алексей Лыков также в это время вспоминал дело о завещании Аввакума. Еще ранним утром он получил неприятную телеграмму из Москвы:

«(НА) МЕНЯ СОВЕРШЕНО ПОКУШЕНИЕ ТЧК (ПО) ВСЕМУ НАШИ ЗНАКОМЦЫ (С) ОСТРОВА ТЧК ПРЕДУПРЕДИ БЛАГОВО ЗПТ БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ТЧК БУФФАЛО».

Алексей хотел сразу же известить начальника, но тот поехал в острог из дома, не заходя в полицейское управление. Пришлось Лыкову отложить разговор, что едва не стоило, как потом выяснилось, жизни Павлу Афанасьевичу.

Титулярный советник Лыков не имел своего кабинета, а сидел в общей комнате сыскного отделения вместе с агентами. Поручив старшему агенту Титусу предупредить Благово о телеграмме из Москвы, он занялся самым неотложным из текущих дел. Третьего дня была обворована квартира председателя удельной конторы действительного статского советника Сиверса; воры унесли полпуда столового серебра, драгоценности жены и – десятитысячный вкладной билет Московского коммерческого банка всего с одним отрезанным купоном. Сиверс только вчера поздно вечером нашел в своих записях номер и серию украденного билета и догадался сразу послать их с камердинером к Лыкову домой. Поэтому сегодня с самого утра Алексей занялся обходом банков, опасаясь, что билет за эти дни уже был предъявлен целиком или покупонно. Посетив отделения Русского торгово-промышленного, а затем Государственного банка, он оставил у старших кассиров номер ренты и по Балчугу спустился на Скобу. Здесь, в самом начале Рождественской улицы, возле Гостиного двора, находился Николаевский городской общественный банк. Войдя в его кассовый зал, Лыков поморщился – опять этот развязный поляк! Только что он попался Алексею на Осыпной, в Государственном банке, разменивал там пятидесятирублевый банкнот на червонцы. Поляков Лыков не любил: они нанесли его покойному батюшке в 1863 году те три ранения, что раньше положенного срока свели Лыкова-старшего в могилу. Да еще эти манеры…

Но тут Алексей увидел, как полячишко забрал у кассира пять червонцев, бросил свое «дзенькуе» и вышел. Это было непонятно, а потому подозрительно. Почему пан меняет пятидесятирублевые банковские билеты в разных банках? Не проще ли было разменять на Осыпной сразу всю сотню? Или билеты у него фальшивые? Но тогда он разменивал бы их в лавках да ресторанах, а не здесь, где обученный на фальшивки персонал!

Раздумывать было некогда. Лыков подскочил к кассиру, сунул ему под нос запаянное в стекло удостоверение агента сыскной полиции со своей фотографией и тихо произнес:

– Я из сыскного. Банкнот, даденный сейчас поляком, отложить. Известить управляющего, больше никому ни слова. А это, – тут он выложил на конторку извещение о краже вкладного билета, на бланке и со своей подписью, – для учета при обслуживании клиентов. Я зайду позже.

И, не дав ошарашенному кассиру сказать ни слова, быстро вышел на улицу.

Поляк обнаружился впереди него, уже саженях в двадцати. Он шел по Рождественской, в сторону Софроньевской площади, легкой походкой молодого гуляки и ловеласа; подмигивал встречным дамам и барышням, на ходу осматривал вывески магазинов, весело помахивал тросточкой. Лыков увеличил дистанцию до пятидесяти саженей, из опасения быть обнаруженным. Выслеживаемый им человек был, видимо, не прост: то и дело пялился в зеркальные витрины или вертел головой во все стороны, словно заезжий турист, что позволяло ему вести задний обзор.