Читать «Греческая колонизация Северного Причерноморья» онлайн - страница 22

Мы показали выше, что в течение первых столетий последнего тысячелетия до х. э. в северное Причерноморье с юго-востока проникали предметы, изготовленные на Северном Кавказе и в Западной Грузии. Ни в одном случае мы не встретили предметов южно-закавказского или еще более южного происхождения и только в одном сомнительном случае мы имели предмет, происходящий из центральной Анатолии или с северного побережья Малой Азии (плоский топор из Керчи).

Совершенно иную картину мы видим в VII–VI вв. до х. э.

Теперь в причерноморские степи проникают изделия не только из южного Закавказья, но и из Урарту, из Ассирии и из других стран, не говоря уже о продолжающемся ввозе из области кобанской культуры и из Прикубанья.

Не будем подробно останавливаться на этом последнем очаге местного культурного развития, расположенном на границе степи и предгорий западного Кавказа. Этот очаг, игравший еще со II тысячелетия постепенно возраставшую роль в снабжении северных, причерноморских и приазовских степей металлом, становится с VII в. до х. э. одним из основных средоточий «скифской» культуры, причем для раннего периода VII–VI в. именно здесь мы видим наиболее пышный и богатый расцвет этой культуры. До сих пор остается совершенно неразработанным вопрос о конкретных взаимоотношениях различных групп или областей скифской культуры между собой и прежде всего групп кубанской и днепровской. Впредь до детальной монографической разработки этой проблемы, я продолжаю считать, что «кубанская группа» скифской культуры сложилась и развилась на местной основе, что в инвентаре ее курганных погребений ведущими и основными являются прежде всего бронзовые изделия местного, а не «иранского», как полагал Ростовцев, происхождения. Вместе с тем я склонен считать, что весьма значительная часть металлических изделий более северных групп скифской культуры происходит именно отсюда, из Прикубанья. В некоторых случаях, в применении к некоторым типам наверший, удил, псалий и т. п., об этом можно говорить уверенно, но в целом такое утверждение еще требует доказательства.

Как бы то ни было, несомненно одно — что в пределах степной полосы в VII–VI вв. продолжали развиваться межплеменные сношения и что в их ряду сношения Приднепровья с юго-восточной частью степей, прежде всего с Прикубаньем, унаследованные от прошлого, стояли на одном из первых мест.

Для нас сейчас большее значение имеют указания на сношения в полном смысле внешние, выводящие за пределы предкавказских степей, в горные страны Кавказа и еще далее. Показатели таких сношений нам уже известны сейчас в достаточном числе.