Читать «Камо грядеши» онлайн - страница 74

Тем временем Виниций, нахмурив свои сросшиеся брови, сказал:

— Если ты, голодранец, обманываешь меня ради прибыли, я прикажу тебя забить палками насмерть.

— Я философ, благородный господин, а философ не может быть жаден до прибыли, особенно до такой, какую ты столь великодушно сулишь.

— Так ты философ? — спросил Петроний. — Эвника мне говорила, что ты врач и гадатель. Откуда ты знаешь Эвнику?

— Она приходила ко мне за советом, ибо слава моя достигла ее ушей.

— Какого же совета она просила?

— По любовному делу, господин. Хотела излечиться от безответной любви.

— И ты ее излечил?

— Я сделал больше, господин, я дал ей амулет, который принесет ей взаимность. В Пафосе, на Кипре, есть храм, где хранится пояс Венеры. Я дал ей две нити из этого пояса, заключенные в скорлупку миндального ореха.

— И потребовал хорошей платы?

— За взаимность невозможно заплатить слишком дорого, а я, лишившись двух пальцев на правой руке, собираю деньги на раба-писца, чтобы записывал мои мысли и сохранил для мира мое учение.

— К какой же школе ты принадлежишь, божественный мудрец?

— Я киник, господин, потому что у меня дырявый плащ, я стоик, потому что терпеливо переношу бедствия, и перипатетик, потому что за неимением носилок хожу пешком от трактира к трактиру и по дороге поучаю тех, кто обещает заплатить за кувшин вина.

— А за кувшином ты становишься ритором?

— Гераклит сказал: «Все течет», — а можешь ли ты, господин, отрицать, что вино течет?

— Он также изрек, что огонь — это божество, и божество это пылает на твоем носу.

— А божественный Диоген из Аполлонии учил, что основа всего — воздух и что чем воздух теплее, тем более совершенные существа возникают из него, а из самого теплого воздуха возникают души мудрецов. И так как осенью наступают холода, истинный мудрец должен согревать душу вином. Ибо ты, господин, не станешь отрицать, что кувшин хотя бы слабого винца из Капуи или Телесии разносит тепло по всем косточкам бренного тела человеческого.

— Где твоя родина, Хилон Хилонид?

— На берегах Понта Эвксинского. Я родом из Месембрии.

— Ты великий человек, Хилон!

— И непризнанный! — меланхолически прибавил мудрец.

Но Виниций снова стал проявлять нетерпение. Возникла некоторая надежда, ему хотелось, чтобы Хилон тотчас отправился на розыски, и вся эта беседа показалась ему пустой тратой времени. Он злился на Петрония.

— Когда ты приступишь к поискам? — спросил он, обращаясь к греку.

— А я уже приступил, — отвечал Хилон. — И находясь здесь, отвечая на твои любезные вопросы, я тоже ищу. Ты только верь мне, почтенный трибун, и знай, что, кабы у тебя потерялась завязка сандалии, я сумел бы найти завязку или того, кто ее поднял на улице.

— Приходилось ли тебе прежде оказывать подобные услуги? — спросил Петроний.

Грек поднял глаза к потолку.

— Слишком низко ценятся ныне добродетель и мудрость, и даже философ бывает вынужден искать иных средств к существованию.

— Какие они у тебя?

— Все знать и доставлять новости тем, кто их желает знать.

— И тем, кто за них платит?