Читать «Новый военный гуманизм: уроки Косова» онлайн - страница 12

Таков род вопросов, которые должны составлять ближайшую подноготную нашего рассмотрения так называемых «не самых важных мест», с точки зрения элит, а также нашего стремления понять, что и почему здесь произошло, и самое главное — почему мировые державы делают тот выбор, который они делают, и что с этим их выбором делать нам.

«Новый гуманизм» обрел наиболее отчетливое выражение в доктрине Клинтона, вкратце изложенной советником по национальной безопасности Энтони Лейком, ведущим интеллектуалом администрации США: «На протяжении холодной войны мы сдерживали глобальные силы, угрожающие рыночным демократиям», — говорит он, а теперь мы можем перейти к «консолидации победоносной демократии и открытых рыночных обществ». Комментаторы средств массовой информации уже признали, что «с окончанием холодной войны … интервенционистская позиция была преодолена», но остается вопрос, на что будут ориентированы дальнейшие меры — на реализм баланса сил в духе Буша или на «неовильсоновскую» точку зрения Клинтона-Лейка, согласно которой Соединенные Штаты пользуются своей монополией силы, чтобы вмешиваться в дела других стран с целью содействия там развитию демократии.

Несколько лет клинтоновского «неовильсонизма» убедили обозревателей в том, что американская внешняя политика вступила в «благородную фазу», приобрела «ореол святости», хотя раздаются и более трезвые голоса, предупреждающие о том, что, «позволив идеализму почти безраздельно определять нашу внешнюю политику», мы можем упустить из виду наши собственные интересы, обслуживая чужие. В основном, именно между этими двумя полюсами и протекают сегодня все серьезные дискуссии.

Хотя по логике этой доктрины новая эра открылась с падением Берлинской стены в ноябре 1989-го, ее контуры четко определились только спустя десять лет с интервенцией НАТО в Косово, предпринятой для защиты местных албанцев от кошмара этнических чисток. Следовательно, натовские бомбардировки — это определяющий момент в мировых отношениях, это первый случай в истории, когда «ореол святости» политики воссиял так, что его увидели все — «ясно» и «воочию», как возгласили почтенные голоса. По символичному совпадению, эта знаменательная новая эра грянула на самом пороге третьего тысячелетия христианской эры, вероятно, для того, чтобы стать темой вдохновляющей риторики о близости нового дня.

Даже скептики еще задолго до Косова признавались в том, что, «несомненно, происходит нечто значительное». Конечно же, это так, и поток пылкой риторики, сопровождавший натовскую интервенцию 1999 года, только подчеркивает значительность событий.

Любая попытка обращения к данной теме должна строиться на четком различении двух вопросов: 1) что надо было делать, и 2) что делается и почему. Ответы на второй вопрос имеют отношение к выбору действия, но уже не влияют на этот выбор. Совсем несложно подобрать исторические примеры того, как действия, предпринятые по циничным или еще худшим мотивам, имели весьма выгодные и, вероятно, предвиденные последствия, так что, наверное, такие действия стоило поддерживать независимо от того, какие у них были мотивы и цели. Гораздо труднее найти примеры государственных деяний, предпринятых по гуманитарным основаниям, но поскольку таковые все же существуют, они, видимо, тоже имеют (предвиденные) благоприятные или пагубные последствия. Такие различия, несмотря на их крайнюю тривиальность, следует иметь в виду, осмысляя как данный случай, так и все остальные.