Читать «Космонавты живут на Земле» онлайн - страница 5

— Ведомо мне, что делаю. Отрицаю бренность мирскую, ибо верую. Против Советской власти во веки веков не шел и помыслов таких не имел, но услужение господу считаю сейчас первым своим делом. — Сказав это, он прищурился и посмотрел на Романова тепло и грустно. Вздохнув, прибавил: — Да и куда я могу сейчас пойти, в мои годы? Уж видно, до конца дней своих придется мне вечный грех за Егорку замаливать.

И удалился, подволакивая простреленную фашистами ногу.

Непонятным он был человеком, и не без основания поручил Павел Ильич Романов своему секретарю разведать замыслы «теней прошлого».

Нил Стратоныч вскоре вернулся и доложил о затее отца Григория. Оказывается, вызвал тот к себе своего единственного служку Антипа и напрямик спросил:

— Слышь, дьячок. Ведомо тебе или нет, что по нашему городу сам Гагарин проезжать будет?

— Ведомо, батюшка, — тощим голосом протянул дьячок, стараясь уловить, к чему клонит его суровый наставник.

— И какого ты на этот счет мнения?

— Думаю, отец благочинный, что полеты в космос не по божьему велению совершаются.

— Ну и дурак же ты, дьяк! — мрачно изрек отец Григорий. — Тебе бы во времена великой инквизиции существовать, а не в двадцатом веке. Юрий Гагарин — это русский богатырь. Он повыше любого апостола.

— Батюшки-светы!.. — задохнулся дьячок.

— Да ты пообожди креститься, — брезгливо отмахнулся отец Григорий. — Что дьяк ты плохой, то мне ведомо. Но знаю я, что как звонарь — первостатейный мастак.

— Еще бы, отец Григорий! Было время, в самом Успенском соборе по молодости на пасху так отбивал!.. Большой колокол гудом гудет, а маленькие, как лихие плясуны, динь-дилинь, динь-дилинь... Искусство, скажу я вам.

— Вот и надо встретить Колумба космоса отличным благовестом.

— Будет исполнено, отец Григорий, — осклабился дьячок, польщенный похвалой. — Я его малиновым звоном угощу. Знаете, какой благовест сочиним! Средний колокол — тот это так торжественно, басовито, настоящей, что называется, октавою... А маленькие такие трели будут исполнять, что прослезиться можно. Голосочки у них этакие сладенькие, как малиновая настоечка, кою вы, батюшка, распивать у меня иногда келейно соизволите.

— Ладно, давай малиновый звон, — решил отец Григорий, не предполагавший, что Павел Ильич Романов расскажет о его затее первому секретарю горкома партии.

— Да пусть побалабонят, — отмахнулся тот. — Ты лучше скажи мне: встречу у городских ворот и вручение хлеб-соли предусмотрел? Нет? Ну вот видишь. А это поважнее, чем беспокоиться о чудаковатом попе.

Романов быстро связался с хлебозаводом, и там ему пообещали изготовить такой каравай, какого еще не едал ни один именитый начальник, а подносить его было поручено лучшему бригадиру хлебозавода, красавице Нине Токмаковой.

...Поздно, очень поздно погасли в эту ночь огни в городских учреждениях. Огромная ярко-желтая луна повисла над Волгой, навела через нее сказочную переправу.

Гулко прогудел проплывший мимо Верхневолжска пассажирский экспресс, прохладный послеполуночный ветерок трепал повешенный у въезда в город алый стяг с приветственными словами в честь первого космонавта. Даже влюбленных парочек на скамейках городского сада было вполовину меньше обычного, да и те на этот раз больше говорили о космосе, чем о земных своих чувствах. Где-то на окраинах беспокойно лаяли собаки, да еще в прибрежном лесу сонно вскрикивала и умолкала ночная птица. Утомленный ожиданием, Верхневолжск медленно погружался в сон. Лишь на самой окраине в деревянном домике с голубыми стенами и резными наличниками курносый, лет двадцати, парень сидел за маленьким столиком. и на листе бумаги рождались под его пером то и дело затем перечеркиваемые строки. Нет, он писал не стихи. Перед ним лежала небольшая почтовая открытка с изображением смеющегося человека, известного теперь всему миру. Завтра этот человек появится в Верхневолжске.