Читать «Завещание Аввакума» онлайн - страница 9

И Алексей стал медленно, с трудом разбирая буквы, читать: «Возлюблении чада мои их же аз люблю воистинну друзии прелюбезные… Аз сижу под спудом засыпан в Пустоозерье несть на мне ни нитки токмо крест с гойтаном да четки в руце… Предвижу конец мой близкий от никонианских последышей козней но… дерзаю со еретики братися до смерти по матери нашей святая Божей церкви. Молю вас грешный…», тут буква «п» в кружке… и конец фразы: «бью челом невсклонно…»

— Сейчас, Иван Иванович, я вспомню.

Лыков сел, обхватил голову руками, молча думал секунд тридцать. Потом встал и доложил:

— Судя по слогу, а также по упоминаемому в тексте Пустоозерью, рукопись может принадлежать перу протопопа Аввакума или одному из его сподвижников. Он провел в Пустоозерском остроге последние пятнадцать лет своей жизни и был там же и сожжен, кажется, в 1682-м году. В остроге, в земляной яме он много писал: мемуары, послания, религиозные сочинения. С ним вместе сидели еще трое — Епифаний, Лазарь, третьего не помню, и все они тоже много писали, но мне почему-то кажется, что это автограф Аввакума.

— Письмо или мемуар Аввакума. Хгм… Это он написал известные «Записки»? — спросил Здобнов.

— Точно так, Иван Иванович. Аввакум очень почитаем староверами. О прошлом годе, как писали «Московские ведомости», купец Викула Морозов купил неизвестный оригинал послания Аввакума княгине Урусовой за пятьдесят тысяч рублей.

— Что ж. Возможно наш покойник и впрямь купец, старовер и собиратель церковных древностей. Да еще и колченогий. С такими приметами мы его быстро опознаем.

Придя домой уже поздно вечером, Лыков поужинал с матушкой и сестрою, отмахнулся от их расспросов и ушел в свою комнату. Иван Иванович дал понять, что попросит пристава дать ему Алексея в помощь по сыскной части на все время ярмарки. Это было и лестно, и заманчиво. Лыков понимал, что романтики и демонических страстей в сыске намного меньше, чем в книгах Крестовского или графини Салиас — полтора года войны уже сделали из мальчика мужчину. Однако сыскная работа интереснее, чем помощником квартального шляться по торговым рядам. Ярмарка — гигантское предприятие, и для полицейской работы здесь огромное поле деятельности. Взять хотя бы знаменитые Самокаты — площадь на северо-востоке ярмарки с низкопробными народными увеселениями, куда полиция в принципе не совалась. Или не менее знаменитый «Кавказ» — остров на Волге, где месяцами обитали шайки убийц и грабителей, выходя по ночам на охоту. Зловещие «мельницы» — тайные игорные дома в Кунавино, контролируемые неуловимой бандой персов-душителей. Печально известный вертеп в Гордеевке, где в страшных для простого обывателя трактирах обретаются каждую ярмарку беглые каторжники. Притоны Кузнецова и Сушкина на той же Самокатной площади, в которых торговали живым товаром — женщинами и даже малолетними детьми, в том числе для азиатских гаремов. Частенько исчезали купцы и всплывали потом весной в Мещерском озере. Все это Лыков знал, как знал весь город, отчасти по слухам, отчасти из рассказов Здобнова и Ничепорукова, и руки у него чесались влезть в это грязное варево и попытаться что-то переделать, да и сыскную карьеру свою укрепить. Была у него тайная дурацкая мечта стать начальником сыскной полиции…