Читать «Алексей заводчик» онлайн - страница 8

– - Ты как сюда попал? -- спросил я Алексея.

– - Да работаю здесь с Качадыковым. По плотницкой части и орудую.

– - Так куда же ты идешь теперь?

– - Домой; на праздник-то дома побывать захотелось.

– - Где ж твой дом?

– - В Николаевке. Мимо вашей деревни итти. Я в трактире услыхал, что ты тут, и думаю: побегу скорей, вдвоем-то охотней, вечер уж.

– - А ты разве вечером боишься?

– - Бояться не боюсь, а все-таки лучше вдвоем, веселей как будто.

– - Как же ты говоришь -- в Николаевке твой дом, когда ты яковлевский родом? -- опять спросил я, вспоминая родословную Алексея.

– - Был я яковлевский, а теперь стал николаевский.

– - Как же это случилось?

– - В дом туда вошел, ну и приписался.

– - К кому же?

– - Ко вдове одной молодой.

– - Значит, ты теперь крестьянином стал?

– - Как есть, в полной видимости; и дом на меня числится, и в бумагах везде пишусь.

И сказавши это, Алексей расцвел широкой счастливой улыбкой.

VI.

Мы вышли из деревни, где было волостное правление, и очутились среди поля. Я спросил, когда Алексей вошел в дом -- как это устроилось. Алексей стал рассказывать мне все подробно.

– - Такой случай подошел, все и устроилось. Я тогда у Ивана Иваныча жил (Иваном Иванычем звали того управляющего, который переманил Алексея от Вавилы); второй год уж я у него жил. Ну, жизнь была мне хорошая, нечего сказать, и Иван Иваныч был мной доволен, и мне пожалиться на него не на что было. Работу я, что полагалось мне, справлял; пьянствовал редко, разве когда в праздник на рынок куда отпросишься, или еще какой случай выйдет. Денежки я зря не тратил, справил на них одежонку, обувочку; Иван Иваныч уж меньше на скотной-то меня держал, а все больше около себя: то куда поедет -- за кучера с собой возьмет, то послать куда нужно -- пошлет; ну, меня, это, заприметили кругом, всяк этак к тебе: "Алексей, здорово!" В праздник в гости зовут. Один раз зазвали меня в Дубровку, в кабак; тамошние мужики и говорят: "Надо тебя, парень, женить". -- Жените, говорю, только куда я жену приведу, где у меня угол? -- "Вот, говорят, беда! Мы тебе такую отыщем -- с своим углом, да не с одним, говорят, а с четырьмя, коли хошь". -- Дай Бог час, говорю. -- Вот и повели меня к одному старику в этой деревне. Я думал, они в шутку, ан дело-то взаправду затеяли. Гляжу, принимают нас честью и все показывают в дому. Дом исправный, и детей у стариков только одна дочь, невеста, на вид ничего, толстомясая такая и обходительная. Старик говорит: "Бей по рукам, я на тебя пол-дома подпишу". -- Я говорю: -- Надо подумать. -- Так пока и оставили не решёмши дело.

"Ушел я к себе. Хожу, это, думаю, что делать? как быть? И так и этак разум шатается. Если выйти, знамо, будет хорошо: свой угол, свое хозяйство, жена -- чего ж еще хотеть… А каковы они люди? Ну, как они какими нехорошими окажутся. Их-то трое, они все родные, а я-то один: заклюют они меня, коли какая незакрутка. Хожу я этак, мозгами раскидываю; дело было осенью, в стаде я в это время находился. Вдруг приходит ко мне в стадо бабочка одна с обратью на руке. -- "Не забегала ль, говорит, к тебе, молодчик, лошадь? -- Нет, говорю, не забегала, а что? -- спрашиваю. -- Да лошадь, говорит, от сарая ушла, не знаем, куда и девалась. -- А откуда ты? -- Из Николаевки". Только сказала она это слово, то мне вдруг и пришло в голову: дай-ка я ее про свою невесту спрошу, -- Дубровка-то ведь с Николаевкой рядом, -- не знает ли она что про нее? Гляжу я, это, на нее и спрашиваю: -- А что, голубушка, знаешь ты Савелья Максимова дубровского? -- Знаю, говорит. -- И девку его знаешь? -- И девку знаю. -- Скажи, говорю, на милость, какие они люди? -- Люди, говорит, хорошие, да жалко Бог смерти не дает. -- Отчего? -- Да так, такой народ. -- Чем же они плохи-то. -- Поглядела на меня бабочка и говорит: -- Вот что, молодец, я догадываюсь, зачем ты спрашиваешь-то про них: у нас есть слушок, что они какого-то парня в дом принимают так это, должно быть, тебя; так я тебе по правде истинной скажу. Лучше ты не губи своего века, не связывайся с этими людьми. -- Да почему так? -- А потому: не люди это, а идолы. -- Чем же? -- А тем: старик очень скуп да строг, да дурашлив, с ним и соседи-то замаялись, жимши; а девка-то, може, никуда не годится, она у нас вот уж третий год как с кабатчиком живет. -- Как же, говорю, у строгого отца, а такая слабость? -- Он насчет этого-то не строг; кабатчик человек богатый, не задаром любит, а когда из наряду что купит, когда деньгами подарит, а старику-то это на руку: на стороне добудет -- из дома меньше спрашивает, мол". Как услыхал я это, так сразу и порешил: ну, думаю, эта невеста мне не подходящая: к такой в дом итти -- лучше неженатому ходить.