Читать «Супружеские игры» онлайн - страница 4

– В мои обязанности входит проверить, нет ли у тебя вшей, – бесстрастно пояснила она.

– Нет у меня вшей.

– Есть или нет, это я тебе скажу, – объявила она тоном служащей, делающей клиенту выговор за неправильно заполненный формуляр.

– Не смейте ко мне прикасаться! – закричала я в истерике. – Не выношу, когда кто-то чужой меня трогает!

– А своего мужа перед смертью ты не спросила, нравится ли ему землю грызть?

Я кинулась на нее с кулаками, но удар в солнечное сплетение мгновенно парализовал меня. Согнувшись пополам, я хватала ртом воздух, пытаясь сделать вздох.

– Не выпендривайся, – услышала я сквозь боль, – с кем ты вздумала тягаться?

Камеру, куда меня должны были поместить, определяла пенитенциарная комиссия. На тюремном языке я называлась уголовницей, то есть была лицом, лишившим жизни другого человека. Тюремное начальство в основном придерживалось правила, что в одной камере могло находиться одновременно не более одной уголовницы.

Впервые на меня надели наручники, когда выводили из зала суда. Мои опасения, что в коридоре на меня налетят фоторепортеры, слава богу, не подтвердились – поблизости не оказалось ни одного. Мое дело перешло в разряд уже отгремевшей сенсации – с того самого дня прошло два года. Про себя я его так и называю: тот день. Пани Воспитательница, просматривая папку с моим делом, оставила ее открытой на том месте, куда был подшит рапорт, составленный в день преступления неким Антонием Паёнком, сержантом.

В 22.15 я получил приказ от дежурного офицера центрального отделения милиции отправиться на место предполагаемого убийства мужчины, согласно полученному телефонному звонку. По прибытии на место я обнаружил следующее: квартира расположена в коттедже на улице Мальчевского… Дверь мне открыла женщина в нижнем белье – гражданка Дарья Калицкая-Конечная. В комнате на полу я увидел лежащего мужчину, рядом с ним валялся пистолет системы «вальтер» калибра 7.65.

Мною было установлено, что мужчина не подает признаков жизни. Он был полураздет, на рубашке виднелись следы крови. По рации я вызвал оперативную группу и до момента ее приезда осуществлял дополнительный осмотр помещения, а также предупредил женщину о необходимости оставаться на месте до приезда опергруппы. По документам, предъявленным гражданкой, мною была установлена личность не подающего признаков жизни мужчины. Им оказался муж женщины, Эдвард Конечный, сотрудник Института литературы Польской академии наук, если судить по печати в его удостоверении личности. Гражданка Дарья Конечная сообщила, что не имеет постоянного места работы и является по профессии писателем.

Трагедия двухлетней давности под пером сержанта Паёнка стала гротеском. Писательница в нижнем белье и не подающий признаков жизни полураздетый мужчина на полу… В действительности это была настоящая трагедия, напряжение которой с годами только нарастало, пока все не закончилось смертью одного из ее участников. Уже в тот день я отдавала себе отчет, какой жестокой насмешкой обернулся мой поступок. Тогда меня ничто не могло остановить. Одна только мысль об этом, само предвкушение давало удовлетворение, очищало наш союз от грязи, спасало нашу любовь. Но сам поступок стал лишь жалкой карикатурой этой мысли. В нем не было ничего возвышенного, он оказался результатом минутного помутнения рассудка, помешательства. Я тогда четко осознавала лишь то, что превращаюсь в кокон. С этого момента моя жизнь уже не будет похожа на ту, которую я вела в течение тридцати восьми лет. Возможно, она будет хуже, безобразнее, но наконец-то станет другой. Во мне всегда жило это страстное желание стать другой, бежать как можно дальше от женщины, которой я была до сих пор. Но, желая освободиться от себя прежней, я должна была устранить причину, из-за которой я стала такой. И этой причиной был он, Эдвард. Никогда прежде мне не приходила в голову мысль о подобном освобождении. Даже в самые страшные минуты гнева, когда не хватало воздуха и казалось, что я вот-вот задохнусь. Я ощущала это физически – комок в горле рос и уплотнялся. Вслед за этим меня охватывал панический страх, что еще минута – и мои легкие разорвет. Тогда мне хотелось только одного: чтобы человек, который был причиной моих мук, исчез навсегда. Только бы никогда больше не слышать его голос! В тот момент это было моим самым главным желанием. Возможно, оттого, что больней всего меня ранили его слова.