Читать «Песнь жизни» онлайн - страница 2

Но вот беда: мало осталось на свете умельцев, знающих эти тайные строки, и еще меньше безумцев, рискнувших бы поспорить на равных с самой Смертью – за чужую, Темную эльфийскую душу, которая уже увидела отблески другой стороны.

Глава 1

Встань, о сраженный под сенью звезды. Встань и стряхни белой смерти оковы. Встань, павший воин, со мной и иди Туда, где рассвет занимается новый. Ступай лишь вперед, о идущий во тьме. Сумей различить в этом мраке мой шепот. Поверь, он разгонит все тени на дне И заглушит их призрачный хохот. Дорога длинна, но ей есть свой предел. Ты снова устал, но теперь это – радость, Ведь тем, кто не чувствует боли от ран, Мой зов не подарит покой или благость. Ты жив. Это – правда, и помни о ней, Пока ищешь выход из темного плена. Ты жив. Ты способен вернуться, поверь, И вновь возродиться из серого тлена. Спеши на мой голос, пока я сильней Сомнений твоих, твоей боли и страха. Спеши, возвращайся, надейся, сумей! Найди эту дверь из кромешного мрака! Я жду тебя, павший, на той стороне, Где солнце ласкает холмы и дороги, Где ветер шумит в зеленой листве И где тебя встретят родные пороги…

В теплый летний вечер просторный задний двор постоялого двора, что стоит в самом центре Борревы, кажется непривычно многолюдным. Точнее, людей-то здесь как раз нет, зато всякого другого народа – не протолкнуться. И с двумя, и с четырьмя ногами, с хвостами, лапами, с длинными ушами и даже без оных.

По периметру с бледными от волнения лицами стоят пятеро Темных эльфов, судорожно сжимающие рукояти своих парных клинков и тщательно следящие, чтобы никто из любопытных зевак не вздумал совать сюда свой длинный нос. Рядом с ними – невозмутимый Воевода Левой Заставы, в чьих темных радужках мечется пламя неуверенности и затаенной надежды. Внутри относительно спокойного пространства молчаливыми глыбами лежат в неестественных для скакунов позах два громадных мимикра, хищным блеском глаз красноречиво подтверждающие готовность защищать крохотный, огороженный их телами пятачок до последнего вздоха. Карраш тесно прильнул к напряженному плечу Таррэна, Ирташ осторожно подпирал низко склонившуюся Белку, а между ними тяжело дышал умирающий Хранитель, которому оставалось жить считанные минуты.

Линнувиэль был невероятно бледен. Изможден, будто намедни его забрали с каменоломен, где он пробыл в каторге не менее пары десятилетий. Черты безупречно красивого лица заострились, скулы подозрительно выпирали, зеленые глаза потускнели и казались двумя темными провалами, в которых истаивали последние искры. Белоснежная рубаха давно и безжалостно распорота на длинные лоскуты, беззастенчиво обнажая сильное тело и наглядно демонстрируя собравшимся причину столь быстрого угасания – безобразная рана на левом плече была слишком свежа, чтобы Перворожденные успели о ней забыть. Некрасиво вспухшие и почерневшие края кожи красноречиво говорили: все, не жилец. И это было бы совершеннейшей правдой, если бы не одно "но" – над умирающим эльфом, дрожа и переливаясь драгоценностями слов, непрерывно лилась тихая, мягкая, неповторимая и чарующая мелодия древней Песни, умеющей тронуть даже самые закостеневшие души. Исполненная на чистейшем эльфийском наречии – древнем, как сама жизнь, а потому способная противостоять даже почти законченной Песни Смерти.