Читать «Лето в присутствии Ангела» онлайн - страница 35

— Что беспокоит вас больше всего? — спросил Nikolas. — Репутация вашего дома или судьба Александрова?

— И ваша судьба, — добавила Лизавета Сергеевна, не отпуская его рук и чувствуя, как ее лихорадочная дрожь передается Мещерскому.

— Хорошо. После именин я уеду, так будет лучше, — прошептал он. Лизавета Сергеевна поняла, что и такое решение ее совсем не удовлетворяет.

— Нет-нет, я не отпущу вас, — она нежно провела ладонью по лицу юноши.

— Вы требуете от меня невозможного, — потерянно шептал он, ловя губами ее пальцы.

В коридоре послышалась возня, кто-то выходил из соседней комнаты, стояли, очевидно, прощаясь, затем в дверь постучали.

— Гасите свечу! — испуганно прошептала дама. Nikolas погасил свет, они притаились.

— Мещерский, вы спите? — это был Налимов. Не услышав ответа, он пробормотал, — Что за черт, только что был свет!..

Еще раз стукнувшись, Налимов позвал:

— Мещерский, дайте кресало, нечем трубку раскурить!

Лизавета Сергеевна в испуге инстинктивно прильнула к Nikolas, тот осторожно обнял даму и прижал ее голову к обнаженной груди. Молодая женщина отчетливо слышала гулкий стук его сердца, чувствовала щекой твердость мускулов. Потоптавшись за дверью и ворча, Налимов все же удалился к себе. Платок Лизаветы Сергеевны сполз на пол, она осталась в тонкой сорочке голландского полотна с глубоким декольте.

— Вы испытываете меня, — прошептал Nikolas, постепенно теряя власть над собой и сильнее сжимая ее в объятьях.

Лизавета Сергеевна мягко высвободилась, едва справляясь со своим дыханием.

— Вы мучаете меня, — со стоном выдохнул Мещерский, — и всегда ускользаете. Это игра такая?

— Простите, вы меня неверно поняли, — жалко лепетала молодая женщина. — Я сейчас уйду.

— Не надо, останьтесь, — попросил Мещерский. Подобрав платок и поправив чепчик, Лизавета Сергеевна поспешила уйти, уже не надеясь на себя.

Близились именины Маши и праздник, к которому готовились основательно, рассылая приглашения соседям. Волковские, наконец, уехали, однако обещались быть на именинах. Лизавете Сергеевне еще пришлось выслушать очередные стенания Натальи Львовны по поводу предстоящей разлуки с Налимовым и долгие признания в любви к недалекому, простоватому гусару. Лизавета Сергеевна вновь подумала о том, как пошло и комично выглядит она сама, пылая преступной тайной страстью к юноше, который годится ей в сыновья. Она припомнила Иосифа Прекрасного и жену Потифара, потом Федру и Ипполита, перебрала в памяти всевозможные злые, уничтожающие эпиграммы модных стихотворцев из «Северной пчелы», высмеивающие пылких вдов и прославляющие бойких повес, которые безжалостно пользуются благосклонностью зрелых женщин, обирают их и бросают. Припомнила и всякие светские сплетни, которые путешествовали по модным московским салонам: здесь частенько перемывали косточки таким незадачливым искательницам счастья и — никакого сочувствия, ни одного благополучного примера! А пресловутое общественное мнение, синод московских тетушек! И сколько ни пыталась бедная женщина представить себе картину счастливой любви или счастливого брака с Nikolas, ничего не получалось. Картина не складывалась, или она была фальшивой, таящей в себе предательство и коварство, суд и позор.