Читать «Лето в присутствии Ангела» онлайн - страница 112

Мещерский — старший весело смеялся:

— Да полноте-с! Кто из нас пред Богом не грешен, перед царем не виноват? Ну-ну, шутка, не сердитесь.

Так вот однажды, зная наверняка, что Алексея Васильевича не будет дома, тоскующая женщина решила воспользоваться приглашением Авдотьи Федоровны и нанести ей визит. Была потаенная мысль при удаче объясниться с Nikolas и, возможно, открыть ему тайну. Все труднее было нести ее одной, даже Татьяне Дмитриевне она не могла довериться, боясь, что письмо попадет в чужие руки.

Тщательно, как всегда в стратегических случаях, продумав наряд и весь внешний облик, Лизавета Сергеевна оставила детей готовить уроки, взяла с собой человека с зонтом и пешком отправилась на Остоженку. Дул сильный мокрый ветер, зонт совершенно не спасал, поскольку ветер дул куда вздумается, разбрызгивая влагу. Капор намокал и тяжелел. «Куда я иду? Зачем? — возникли сомнения, — Nikolas не дал о себе знать ни разу с того вечера. Да полно, нужна ли я ему? Впрочем, я запретила являться ко мне, он держит слово…»

Пробираясь переулком и стараясь не наступать в лужи, Лизавета Сергеевна продолжала мучительно сомневаться. «Да люблю ли я его? Что общего у меня с этим мальчиком, совершенно чужим, которого я знала каких-нибудь два месяца?»

Дом Авдотьи Федоровны больше походил на мещанское жилье: деревянный, приземистый, в один этаж и в девять окон по фасаду. В сенях пахло квашеной капустой и дымом, как в деревенской избе. Лакей принял у Лизаветы Сергеевны капот и без доклада провел ее в гостиную, буркнув при этом:

— У нас не докладывают, приходи, кто хошь, хоть разбойник какой.

Дама облегченно вздохнула, когда увидела в креслах у лампы хозяйку, читавшую книгу. Та бурно и совершенно искренно обрадовалась Лизавете Сергеевне, тут же зазвонила, вызывая прислугу, и велела ставить самовар.

— Вы все романчики почитываете? — спросила гостья, чтобы о чем-то говорить.

— Грешна, люблю. Ах, как я рада, что вы забрели, наконец, к нам, голубушка! А я все спрашиваю у Николаши и у Пети, когда же вспомните о нас. Все недосуг, говорят.

— Ma tante, с кем это вы? — послышался голос Nikolas и в гостиную заглянул он сам, по-домашнему в одной рубахе, с распахнутым воротом и в светлых панталонах. Волосы отросшие с лета, нависали на лоб, он похудел, постройнел (или так показалось Лизавете Сергеевне), в его облике проглядывало что-то незнакомое. Увидев гостью, Мещерский смутился и, извинившись, исчез. Однако она успела поймать сияние, хлынувшее из его глаз в первую секунду, этого было достаточно, чтобы понять, как он рад.

К чаю Nikolas явился в щегольском сюртуке, причесанный, но с небритыми бакенбардами, что, впрочем, было ему к лицу. Глаза по-прежнему излучали необыкновенное сияние, и Лизавета Сергеевна почувствовала, что и ей становится легко и радостно. «Как я могла без этого жить?» — недоумевала она.

Пока накрывали чай, Авдотья Федоровна говорила о любимых книгах, о бесхитростных сюжетах, однобоких, но симпатичных героях, а между двумя ее мнимыми слушателями происходило молчаливое объяснение, которое было прервано появлением Сони. Скромно поздоровавшись, она села разливать чай. Миловидное личико Сони по-прежнему несколько портила брезгливая гримаска. По придирчивой оценке Лизаветы Сергеевны, ей можно было дать лет восемьнадцать-девятнадцать. «Конечно, по московским меркам пора замуж. Это в северной столице девы поздно выходят, а здесь — что делать, как не замуж!» — ревниво думала гостья, невольно разглядывая девушку. Соня подала ей чашку и пронзила вдруг испытующе-серьезным взглядом, от которого даме стало не по себе. «Однако ты штучка!» — подумала она с неприязнью. В присутствии девушки любовники уже не решились вести свой молчаливый диалог. Nikolas был мягок и предупредителен со всеми в равной степени.