Читать «Скворец №17 (рассказы)» онлайн - страница 70

Абуталиба встречают с почестями. Его водят, поддерживая под руки, говорят приятные речи. Его превозносят, называя старейшиной и патриархом, хотя Абуталиб знает, что в горах Дагестана живет ещё немало стариков, помнящих старые песни.

Вместе с русскими писателями Абуталиб едет к рабочим кожевенной фабрики. Он сидит в президиуме, как самый почетный человек. Потом его просят спеть. И он поет своим старческим голосом, подыгрывая на агач-кумузе, покачиваясь и закрывая глаза. Иногда он воодушевляется, голос его обретает молодую силу, но быстро устает и отдыхает, перебирая струны. Аплодируют ему громче всех.

После него выступают другие. Абуталиб дрожащими пальцами цепляет из коробки табак, втягивает ого носом и смотрит слезящимися глазами на молодых людей, сидящих в зале. В их лицах он видит приязнь и юное любопытство. И тогда он думает, что не зря решился на такую поездку. Старое, знакомое и забытое чувство колыхнулось в нем. Разве он не в долгу перед молодыми людьми, пришедшими сюда прямо из цехов, в спецовках, с руками, грязными от работы, и глазами, которые жаждут все зиать и видеть? Однако что он, старый ашуг, уже спевший свои песни, может дать им? Смутное недовольство охватывает старого ашуга. Он начинает понимать, что есть что-то болеё важное, чем доживать свои дни, думая о смерти…

На следующий день у земляков, где они остановились, за обедом торжественно разворачивают газету и показывают фотографию, на которой главный московский гость пожимает руку старейшему ашугу республики. Абуталиб едва узнает себя на снимке. В толпе, окружающей их, можно различить и внука… Рамазан бежит на улицу и накупает в киоске десять экземпляров газеты.

По городу Абуталиб ходит в сопровождении внука. То и дело их останавливают, здороваются, заговаривают, приглашают в гости. Оказывается, старого ашуга не забыли. Когда-то, правда, приезжали к нему из города, записывали песни, которых он помнил великое множество. Но потом к ним пропал интерес, его перестали навещать. Даже в родном ауле многие не знают, что он ашуг. Смотрят на него как на дряхлого, доживающего свои дни деда, который только и знает, что спит, нюхает свой табак и сидит со стариками на завалинке. Он, в конце концов, и сам начинает забывать о былой своей славе. Старость берет свое. Не до песен ему. А вот, оказывается, не забыли его. И это неожиданно и согревает старую кровь. Но больше, чем дед, радуется Рамазан. Почести, которые оказывают старику, перепадают и ему. Внук принимает их как должное. В свои семнадцать лет, красивый, с горячими глазами, одетый в городской костюм, он умеет держаться как мужчина. Больше того — как артист. Он готов сопровождать старика на любые встречи — ему нравится быть внуком знаменитого ашуга. Жаль только, нет случая показать собственный талант. Такой бы выдал репертуар — закачаешься. Ха, это было бы здорово: у знаменитого ашуга внук — талантливый певец. И хорошо бы, в городе узнали об этом. То, что его дед знаменит, производит на Рамазана сильное впечатление. Раньше он не подозревал об этом и теперь не упускает случая, чтобы доказать деду свою привязанность. Но дед не замечает стараний внука: у него их, внуков, больше двух десятков, он слабо различает их и не всех даже помнит по именам. Правда, Рамазана он теперь уже узнаёт — это потому, что тот любит петь. Поет на улице, в гостях, в дороге, поет про себя, но чаще всего во весь голос, чтобы слушали другие. Даже когда их везли в школу на встречу с ребятами, он разливался так, что совсем не слышно было, что говорит директор. Внук плохо воспитан. Абуталиб уже знал и понимал, что это от Гульбы, внушавшей мальчику мысль, что его ждет легкая жизнь. Но разве петь людям песни и нести им радость так уж легко?