Читать «Скворец №17 (рассказы)» онлайн - страница 43

В следующий раз возвращается Илья дня через три, заходит во флигелек и засиживается допоздна. Таня почти выздоровела, дома её нет.

— Бегает где-то. Что ты все в окошко смотришь? — ворчит Айгерим. — У тебя свои дела, у неё — свои…

А Илья не может успокоиться. Про змей там разных, про скорпионов расспрашивает: не водятся ли, дескать, в здешних местах?

— Что тебе здесь, зверинец какой? — возмущается Айгерим. — Мало ли что где водится! Из за этого девчонке бегать нельзя? В горах у нас волки есть, так что из этого?

Илья стыдится пустой своей мнительности и переводит разговор на другое — жалуется на маету, на то, что расплываются деньги, вспоминает заполярный город, откуда приехал, покойницу жену.

— Вторая она у меня. Первая-то с сыном в войну под бомбежку попала. А эта вышла за меня замуж совсем девчонкой. Думал, куда я ей, старый пень, а вышло видишь как: сам её похоронил. — И, оглядевшись, словно Таня могла быть поблизости и слышать его, добавляет тихо: — Дочка, видать, в мать уродилась — слабая. Витаминов нет в организме. А какие витамины па Севере? Вот и решили сюда податься.

Таня пришла в полночь, пластырь на лбу красуется, да ещё стоит, негодная, в дверях, аукает кому-то, а ей в ответ тоже кто-то аукает. Замечает отца и, не очень смущаясь, раздевается, хватает яблоко со стола и прыгает в постель. Видно, много ей Айгерим позволяет, большую волю дает. Илья хочет дочку отчитать, да неловко при хозяйке.

В следующий раз он опять возвращается из района ни с чем. Только и успокаивается, увидев Таню в постели. Лицо её покрыто теплым загаром, она поправилась, глаза живо поблескивают — видно, хорошо ей здесь.

Илья долго отказывается от предложения Айгерим поужинать, но все же садится. Ест много и конфузится. Айгерим словно и не замечает его жадности в еде, все подкладывает. Поев, Илья закуривает и начинает бередить себя печальными разговорами. Время идет к сентябрю, надо записывать дочку в школу, а они все ещё как на вокзале. И не легче от того, что в гостинице немало таких же искателей счастья, как и он, — переселенцев, сезонников, приехавших из разных концов страны.

— Дернул нечистый счастья у вас тут искать, — вздыхает он. — А где оно есть? Где оно есть, это счастье, я тебя спрашиваю?

Таня спит в своем фонарике, а он все рассказывает о своих странствиях, о войне, унесшей первую его семью, о коротком счастье с Марусей. Она, Маруся, словно бы чуяла, что недолго проживет: когда в больнице лежала, просила его, как умрет, отвезти дочку к теплу. И вот они приехали, а толку что?

— Мотаюсь по свету, словно воздушный шарик. Куда его унесет?

Айгерим сочувственно качает головой, удивляясь сложным его переживаниям, и не перестает все время чего-то делать: со стола убирает, посуду моет, потом сверяет какие-то счета, а закончив с бумагами, начинает распускать старую кофту.

Илья сидит и не торопится уходить, потому что жизнь у него большая и надо о ней кому-то рассказать.

— Ты, Илья, иди-ка лучше спать, — говорит наконец Айгерим и зевает, — Утро вечера мудреное. При Тане не рассказывай о своем горе. Зачем ребенку знать? У тебя своя жизнь, у неё — своя. Много девочке надо? Покушать и погулять. А учеба начинается — в школу пойдет. Слава богу, у нас школа тоже есть. Иди, иди-ка лучше спать…