Читать «Скворец №17 (рассказы)» онлайн - страница 36

— От бабки удрал.

— Это как — удрал?

— А так вот: бегунки привели!

— Какие ещё бегунки?

Василек снял сандальку, задрал ногу и показал:

— А вот тут бегунки! Они в пяточках да в пальчиках живут!

— Ах ты, пятки-пальчики! — рассмеялась Нина, вспомнив потешку, которую сама и сочинила.

Так и остался у неё Василек.

К вечеру приехали из района старики Пылаевы — погостить и на огороде помочь. Сели вместе обедать. Василек первый к столу, первый и ложку в миску. Старая Пелагея Васильевна повязала его полотенцем, утерла ему нос и пристроилась рядом. Сидят взрослые, смотрят, как Василек молотит. Переглядываются.

— Ровно сроду не ел, — сказала Васильевна, подвигая к нему миску. — Не кормят тебя, что ли?

— Это у меня волчок там, есть просит. — И стукнул себя по животу.

— Какой волчок, что болтаешь?

После обеда между взрослыми возник странный разговор.

— Николай-то свататься не приходил? — спросила мать.

— Приходил.

— Ну, а ты что?

— Да на что я ему, старуха? Пускай помоложе поищет.

— Дура! Так и век твой пройдет, в девках останешься!

Василек залез на колени к Нине, угрюмо смотрел на Васильевну, сопел.

— Пускай замуж не выходит.

— А почто ей замуж не выйти? Может, ты возьмешь?

— Пускай за меня идет.

— Так ты же маленький.

— Маленький, а подрасту, большой буду.

— Так Нина старухой станет.

— Не станет, — сказал Василек, — она всегда такая будет.

— Спасибо тебе на добром слове. — Нина потрепала его по щеке. — Иди-ка лучше во двор, прохладись, от тебя жаром несет, как от печки.

Когда Василек убежал, Васильевна сказала сурово:

— Ты, Нинка, не больно малого приучай. Смотри тут за ним, корми, а мать-то носится но свету, как чумовая. Бабы-то мне на базаре всякое говорили…

— Не зову я его, сам бегает.

На другой день пришла бабка из Жуковки. Ходила по всей деревне, плакала, искала беглеца.

— Не у вас ли Вася-то наш? Вот беда: дочка уехала, на меня свалила, а с ним горе одно. Случись чего с мальчонкой, я буду виноватая. Люди сказали — посмотри у Пылаевых…

Василек, завидев бабку, спрятался на сеновал, а бабка сидела в избе, причитала, жаловалась на соседей, на колхозного председателя, на дочь, на внуков, а наговорившись, стала собираться.

— Ну, так я на вас в надежде, — сказала она, прощаясь.

— Да что с ним сделается, — махнула Васильевна рукой. — И так тут цельными днями пропадает.

Когда бабка ушла, Василек выбрался из своего убежища, нашел своих дружков-приятелей и гонял по деревне до самой ночи.

Дня через три наутро прикатил домой Павел. Приехал один, без Полины — та ещё в городе оставалась кое-чего прикупить. Бросил бульдозер во дворе — и к Пылаевым.

Вошел в избу — тихо. Взрослых нет, Василек сидит за столом, язык прикусил, рисует что-то на белой картонке.

— Здравствуй, сынок!

Василек оглянулся, похлопал глазами — и снова к картонке.

— Один, значит? — спросил Павел и присел па лавку. Слегка удивился встрече такой, но виду не подал, достал папиросу. — Как тебе тут? Ничего?

— Я сейчас… — Василек оглянулся и снова к картонке. — Дорисую теремок, а то Нина придет…

Павел привстал, взглянул — что он рисует там? Домина в три этажа, в окошках человечки, кошки, птицы. И когда только научился? Оглядел Павел избу. Полевые букеты по окнам, на стенах березовые охапочки, дух от них легкий и чистый. Его бы Полину сюда, подумал он. Углы барахлом бы забила, духоту развела. А эта чудная какая-то, безгрешная.