Читать «Невесть» онлайн
Алекс Тарн
Алекс Тарн
Невесть
Есть стихи, которые просто куплеты — для забавы, типа частушек, или просто так, или по случаю даты. А есть такие, которые вмещают целую жизнь. Веня тут сказал бы: «Целый мир». Для него это слово «мир» всегда было важнее и больше «жизни», даже когда речь шла о его собственной жизни. Чушь ведь, правда? Иногда его трудно было понять, моего Веню. И слово «мир» — типичный тому пример. Для меня оно всегда оставалось пустым звуком, хотя и висело белыми буквами на красном фоне чуть ли не на каждом углу. Вот «жизнь» — это понятно, это ощутимо: приложи пальцы к шее — вот она, бьется, торопится невесть куда. Вот-вот… Правильно вы заметили. «Невесть ушедшая куда».
Веня говорил, что там, в стихотворении, не зря стоит именно «невесть». Мол, имеется в виду невеста. Типа того, что отрада — это невеста, а невеста — это молодость и счастье, и белое платье с фатой, и общая легкость дыхания, когда воздух вкусен, а радость сама ложится тебе под ноги с каждым звонким весенним утренником.
Мы-то с ним встретились летом. Черемуха, может, и не цвела, не помню… а когда она цветет? В июне? В июле? Ну ладно, неважно. Пусть будет «цвела», как в той блатной песне, на которую вы намекаете. Мне-то что. Ведь даже если она и не цвела, ноздри мои все равно были до отказа забиты сладким и дурманящим запахом молодой жизни.
А вот платье свое я помню точно, в деталях. Крепдешиновое, темно-синее, почти черное, в белую горошку — вот такую, не мелкую, но и не слишком крупную, в самый раз. Это было настоящее платье, доставшееся мне по случаю, от одной знакомой, дальний родственник которой был женат на француженке. Я этой француженки в жизни не видела, но знакомая говорила, что жуткая уродина. Жуткая. Наверное, поэтому она приехала из своего Парижа искать счастья в нашем колесе. Просто никто не брал, вот и… Что такое «колесо»? — «Колесом» Веня называл все это… Ну как это «что»? — Мир, страну, Россию, вот что. Колесо. Только не то колесо, на котором едут, а то колесо, на которое кладут.
Но это все уже потом… потом… а тогда было это платье в горошку, и сумасшедший черемуховый цвет, и сна ни в одном глазу — только счастье и забытье, а потом снова счастье. По-моему, я получила его за так, даже не платила — я имею в виду платье, а не счастье… за счастье-то приходится платить всегда, это всякий знает… а кто не знает, тот просто никогда не бывал счастлив по-настоящему.
У него была исключительная особенность, у этого платья. Оно гладило мне тело, как руки любовника… что-то невероятное… я все время чувствовала его на своих бедрах, на груди, на спине и на животе, и это сводило с ума, просто сводило с ума, уж можете мне поверить. Удивительно сексуальное платье. И оттого я сама была заряжена на любовь, как шаровая молния. Когда я проходила по улице, мужики вытягивались по стойке смирно, а их толстые, неповоротливые, дурно одетые женщины возмущенно поджимали губы, как будто я появилась на людях в чем мать родила. И они были правы, эти тетки, потому что, честно говоря, то платье в горошку выглядело откровеннее самой голой наготы.
