Читать «Повесть Вендийских Гор» онлайн - страница 43

Довольная разгоряченная толпа, катя бочки на тележках, продвигалась по улицам города к внешней стене. Когда тигр скрылся в проходе Облачной Обители, по толпе пронесся единый вздох. В нем было и огорчение, и радость. Огорчение оттого, что тигр ушел, а радость оттого, что вместе с ним ушла и скверна.

Продолжая веселиться — сладкого вина было много — толпа направилась к торговым кварталам. Прошла по улице Бычьих Кож, свернула на Кровавую и слегка задержалась на улице Красных Фонарей, где часть мужчин затерялась в лабиринтах дворов с множеством входов. Зато толпа увеличилась на несколько женщин, привлеченных общей радостью и крепкими руками. На улице Отрады Царей, где жили первейшие из поэтов, люди разразились взрывами хохота, увидев прыгающую по крышам обезьяну, за которой гнались двое негров в набедренных повязках и одна раскрасневшаяся дородная матрона в развевающихся домашних одеждах. Обезьяна была из рода павианов. Злая собачья морда с нахмуренными, нависшими над длинным носом бровями, была густо измазана чем-то красным. Торчащий на голове хохолок придавал обезьяне вид комического актера певческого театра. В лапе обезьяна сжимала блестящий предмет. Негры грохотали по крыше, пытаясь набросить на павиана сеть, но это им никак не удавалось.

— Убейте его! — громко закричала матрона, чуть не свалившись с крыши, и когда павиан, отпрыгивая от негров, случайно поскользнулся и упал вниз, толпа мгновенно набросилась на него и удовлетворила желание женщины. Павиан был разорван на куски и втоптан в грязь.

Женщина кричала с крыши что-то еще, но ее уже никто не слушал. Люди вывалились на площадь Согласия, возбужденные новой кровью, и веселые от выпитого вина.

Сквозь площадь навстречу им двигалась другая процессия. Сыновья Шугадара несли на богато украшенных носилках большой красный гроб. Три гроба поменьше, лилового цвета, везли на высоких тележках чернокожие рабы. Родственники Шугадара до пятого колена шли за гробами, понуро опустив головы и неся на длинных бамбуковых шестах флаги с различными надписями, повествующими о добрых делах ныне покойного торговца и добродетелях трех его дочерей, уходящих в последний путь вместе с ним. Скорбные лица были выкрашены белой краской.

Услышав взрывы хохота и веселые выкрики беснующейся толпы с улицы Отрады Царей, сыновья, рабы и родственники покойных, все, как один, остановились в изумлении, возраставшем по мере приближения гуляк, которые и не думали почтительно умолкнуть при виде траурной процессии. Наоборот, они разошлись еще пуще.

— Глядите, это ящики с теми тремя сучками и их большим зайчиком! — выкрикнул кто-то из толпы, начавшей огибать процессию.

— Богохульники! — не выдержал один из родственников Шугадара и метнул в толпу бамбуковый шест. Раздался пронзительный женский вопль, а вслед за ним взревела вся толпа и, словно единый организм, качнулась в сторону траурной процессии.

Чернокожие рабы бросились на защиту хозяев. Гуляки возмутились подобной дерзостью. Завязалась жестокая драка. Сынов Шугадара сбили с ног. Красный гроб с грохотом обрушился на землю, крышка соскочила, и набальзамированное тело убитого торговца вновь увидело солнце. Пурпурные одежды мертвеца и драгоценные украшения на нем были восприняты как вызов городской бедноте, из которой большей частью состояла толпа гуляк. Одна, потом другая рука метнулись к трупу. Кто-то в спешке наступил на него. Сверкнули ножи. Сыновья Шугадара первыми пустили их в ход, но у противной стороны ножей было больше. Кроме того, у гуляк был явный численный перевес.