Читать «Жить и помнить» онлайн - страница 185
Иван Иулианович Свистунов
Юзек оскалился:
— Вы смеетесь надо мной?
— Нетрудно понять ход ваших мыслей. Куда же? Может быть, вас привлекает черноморский берег? Золотой песок? Сухое виноградное вино в кабачках Констанцы?
— На запад, только на запад!
Пшебыльский усмехнулся:
— Пожалуй, есть смысл. Там вы научитесь работать по-настоящему. Но об этом после. Действуйте! Дорог каждый час. Пистолет есть?
— «Вальтер».
— Не то. Я достану вам русскую машинку. Знаете, как она называется? Тэтэ! Смешно, не правда ли? У меня в Познани была девочка. Ее тоже звали Тэтэ. Била без промаха! — Пшебыльский хихикнул, нечистая слюна вскипела в уголках рта. — У пани Курбатовой могла быть такая штучка. Большевичка. Улика!
Как мираж стоял перед взором Юзека Дембовского вожделенный Запад: деньги, рестораны, коньяки, балетные дивы… Приободрился:
— Еще один момент, пан Пшебыльский. Вы учтите мои чувства. С Элеонорой должно случиться несчастье, а я люблю ее. Кроме того, она невеста брата.
Пшебыльский понимал справедливость такой постановки вопроса: товар — деньги! Человек практического склада ума, он был чужд сантиментам и эмоциям.
— Пятьсот долларов!
Сумма, вообще говоря, была не малая. Но может быть, можно еще кое-что выжать. В конце концов у проклятых эксплуататоров денег куры не клюют. Весь мир ограбили. Юзек пустил слезу:
— Скоро их свадьба. Такой удар для всей нашей семьи. У мамы больное сердце…
— Женская болезнь до постели, — скабрезно усмехнулся Пшебыльский.
— Как вы смеете так говорить о моей маме!
— Ну ладно. Семьсот.
Надо бы и остановиться. Но так заманчиво положить в карман лишнюю сотнягу.
— Отец любит Элеонору…
Пшебыльский поморщился:
— Хватит!
Юзек понял: потолок.
— Благодарю вас! — и взялся за тросточку. Без нужды глядеть на лысый череп буфетчика — удовольствие маленькое.
Пшебыльский ковылял из угла в угол на подагрических ногах, не замечая вопросительного выражения на лице Юзека. Он думал. Затеянная операция поможет окончательно привлечь Яна Дембовского. Наконец-то он поймет: русские, убившие его невесту, — смертельные враги. А главное: может быть, тогда Серый решит, что ему, Пшебыльскому, надо уходить за границу, и поможет. Хоть остаток дней проживет спокойно, чтобы утром была чашечка черного кафе с белой булочкой, к обеду куриное крылышко, а вечером французский коньяк и свеженькая, еще не замызганная девочка.
— Срок — два дня!
Юзека передернуло.
— Так быстро? Невозможно.
— Не торгуйтесь. Не прибавлю ни одного доллара.
— Я не об этом…
— Рад.
Юзек почувствовал в животе знакомую тянущую пустоту.
— Я пойду?
— Действуйте.
В окно Пшебыльский видел, как Юзек, по-дурацки озираясь, словно за ним гонится прокурор, проворно пересек улицу и скрылся в проходном дворе, который, верно, знали еще молодчики из дефензивы.
Если бы старое, издерганное страхами, болезнями, злобой и морфием сердце Пшебыльского было способно на такое старомодное чувство, как жалость, то, видя съежившуюся спину Юзека, он пожалел бы его. Сам он человек конченый. Нет у него другой дороги. Поставил ва-банк. Всем — прошлой жизнью и прошлыми делами, телом и душой, настоящим и возможным будущим — связан он с Серым, с Войцеховским, с теми, кто стоит за ним.