Читать «Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка» онлайн - страница 9

Но теперь, поскольку я не был Веледой, мое сознание, включая даже самые потаенные уголки его, было полностью свободно. Более того, я даже не чувствовал, что моя женская сущность подвергается насилию, оскверняется и унижается. Всю эту ночь я словно со стороны равнодушно наблюдал, как Страбон вспахивает лежащее без движения нечто — совсем как когда-то развратный брат Петр оскорблял тогда еще не созревшего, бесполого, ничего не понимающего ребенка Торна.

Нет нужды говорить, что ничто из этого не сделало ту страшную ночь менее мучительной или оскорбительной для меня. Но я знаю, что мои деланая скука и апатия не принесли Страбону той радости, на которую он наверняка рассчитывал. К тому же его самолюбие было уязвлено с самого начала. После того как Страбон в первый раз взял меня, он грубо схватил меня за промежность, обследовал рукой и оскорбленно взревел:

— Порченый товар, как же! Хотя она у тебя и тесная, да, но ты не девственница! Ах ты потаскуха-обманщица! Ни капли крови!

В ответ я просто холодно посмотрел на него.

— Ты ведь обманула и своего доверчивого братца тоже, правда? Я могу подтвердить, что до меня там побывало не слишком много народу, но один уж точно тобой воспользовался. Я знаю, в Новы ты жила весьма уединенно, но долгое время провела в пути. Кто же тот счастливчик, кто вытащил из плода косточку? Кто, niu? Небось сайон Торн, с которым ты путешествовала?

При этих словах я не смог удержаться от смеха. Моя неожиданная реакция, казалось, сбила Страбона с толку больше, чем открытие, что принцесса уже потеряла невинность.

— Vái! Ах ты шлюха! Ну ничего, твой драгоценный Торн теперь мертв. А я прослежу за тем, чтобы больше никто до тебя не дотронулся! С этого момента тебе лучше научиться ублажать меня! Ты можешь приняться за дело немедленно!

Он поднял и перевернул меня, поставив на четвереньки, после чего вошел сзади, вгоняя в меня свой член с большей жестокостью, чем в первый раз. Цепочка на моей шее и болтавшиеся на ней молот-крест, монограмма Теодориха и флакончик лихорадочно затряслись — словно пришли в ужас оттого, что стали свидетелями такого святотатства, — в то время как сам я раскачивался вперед и назад. Однако амулеты мало меня заботили. С особенным презрением я относился к склянке с молоком Девы Марии. Оно не помогло спасти ни juika-bloth, ни старого Вайрда, ни Амаламену, да и теперь оно не могло уменьшить мою боль. Другое дело — надежный, украшенный стеклярусом пояс целомудрия, который прижимал мой собственный мужской орган к животу. Если бы Страбон в своем бешенстве сорвал повязку и выпустил его на свободу — маленький, мягкий и не представляющий никакого интереса, особенно во время подобного акта, — то, полагаю, насильник, скорее всего, даже бы ничего не заметил.