Читать «Душераздирающее творение ошеломляющего гения» онлайн - страница 5

Для затравки:

Я устал.

Я искренен!

Или так:

Ты устал.

Ты искренен!

Правила и предложения к вящему наслаждению данной книгой:

1. Нет никакой насущной необходимости читать предисловие. Я серьезно. Оно здесь главным образом для автора и для тех, кто, дочитав книгу до конца, вдруг обнаружит, что им почему-то нечего больше читать. Если вы уже прочли предисловие и теперь жалеете — приносим свои извинения. Надо было сказать раньше.

2. Нет также никакой особой нужды читать раздел, где автор выражает свою признательность. Кое-кто из первых читателей этой книги (см. стр. li) советовал сократить его или вообще выкинуть, однако им было отказано. Впрочем, ничего важного для общего понимания сюжета там нет, поэтому если вы, как и в случае с предисловием, уже прочли его и теперь жалеете, мы приносим свои извинения. Нам стоило это как-то оговорить.

3. Если у вас мало времени, пропускайте оглавление тоже.

4. Если честно, многим из вас, наверное, захочется пропустить большой кусок из середины, а именно страницы 236–404: там речь идет о жизни людей двадцати с чем-то лет, а ее трудно описать так, чтоб было интересно, хотя тем, кто жил этой жизнью в то время, нравилось.

5. Будем честны: первые три-четыре главы таковы, что многим из вас, быть может, и захочется потратить на них время. Таким образом, рубежом можно считать страницу 141, так что получается текст нормальной величины, вроде небольшой повести. Первые четыре главы посвящены одной-единственной теме, чем остальная часть книги похвастаться не может.

6. Остальная часть книги написана несколько неровно.

Предисловие к данному изданию

Сколько бы ни хвастался автор в других местах этой книги, говоря строго, ее нельзя назвать полностью основанной на реальных событиях. Многие эпизоды были домыслены — в разной степени и для разных целей.

ДИАЛОГИ: Они, разумеется, по большей части реконструированы. Хотя в своей основе диалоги верны — за исключением тех случаев, когда они очевидно недостоверны, к примеру, когда персонажи выламываются из нарративного пространственно-временного континуума и начинают назойливо рассуждать о самой книге, — они воспроизводились по памяти и отражают как ограниченность памяти автора, так и причуды его воображения. Все слова и фразы, принадлежащие другим людям, были пропущены через конвейер и сконструированы: 1) как они отложились в памяти; 2) как были записаны; 3) как были переписаны, чтобы звучать точнее; 4) как они были отредактированы для соответствия повествованию (хоть и сохранили в сущности свою истинность); 5) как были переписаны еще раз, чтобы автору и другим персонажам не было стыдно за совершенно нечленораздельное звучание реплик, что неизбежно случается или случилось бы, если бы эти реплики, почти непременно начинающиеся со слова «чувак» — к примеру: «Чувак, она умерла» — были бы записаны буквально в том виде, в каком они были произнесены. Впрочем, следует отметить одно примечательное обстоятельство: самые сюрреалистичные диалоги в книге, вроде разговора с латиноамериканскими подростками или с Дженной, которой автор вешает на уши лапшу, наиболее близки к истине.